Ночные легенды

Тело преподобного Родса выбросило на берег близ Черных Песков спустя неделю после того, как было получено его последнее послание. Обстоятельства его кончины во многом так и остались не выяснены. В частности, оказалось, что причиной его смерти стала не гибель в волнах, а удушение. Вскрытие выявило, что его легкие содержат почему-то не воду, а песок.

***

Но то было несколько десятилетий назад, а вот теперь было вынесено решение вновь открыть церковь в Черных Песках. На ней и ее служителях лежала обязанность не допустить, чтобы община существовала без направляющего света истинной веры. Пусть даже селяне решат повернуться к нему спиной, свет этот все равно должен нисходить на них, а его носителем было поручено стать мне.

Часовня стояла вблизи берега на каменистом мысе. Вокруг были разбросаны сиротливые, обветренные могилы клириков, что справляли здесь службу на протяжении веков и свое последнее дыхание испустили под уханье здешних волн. Преподобный Родс обрел свое последнее пристанище у западной стены часовни; оно было помечено небольшим гранитным крестом. Тропа вела от задней стороны часовни непосредственно к жилищу священника – скромному двухэтажному дому, сложенному из местного камня. Из окна моей спальни открывался вид на пену прибоя, белесым платком накатывающую на черный берег. Впечатление было такое, будто волны пожираются самим песком.

Деревня представляла собой всего лишь кучку домишек, теснящихся вокруг пяти-шести проулков. Была здесь лавка, где продавалось все потребное для селян, от одежной вешалки до колесной смазки. Рядом с лавкой стояла небольшая гостиница.

В первую же неделю своего пребывания я нанес визит и туда, и сюда, уяснив, что ко мне здесь относятся с вежливой осторожностью – без неприязни, но и без радушия. Оба эти заведения принадлежали мистеру Уэбстеру, негласному голове Черных Песков. Был он высок, худ и синевато-бледен как мертвец, а держался подобно гробовщику, примеряющему на глаз особо убогого клиента для дешевого гроба. Мою просьбу разместить расписание служб при гостинице и лавке он учтиво отклонил.

– Как я говорил еще вашему предшественнику, мистер Бенсон, у нас здесь в вашем присутствии, извините, нет надобности, – сообщил он мне с полуулыбкой, когда мы с ним шли по главной улице деревни. Встречные на нашем пути тепло его приветствовали. Мне же адресовались лишь куцые кивки. Глянув один раз через плечо, я заметил, что прохожие поглядывают на меня и обмениваются меж собою фразами.

– Позвольте не согласиться, – возразил я. – Те, кто живет без Бога в душе, всю свою жизнь страждут и нуждаются, хотя сами того, возможно, и не сознают.

– Я не теолог, – заметил Уэбстер, – но мне кажется, что на свете существует множество религий и огромное же множество богов.

Я замер на месте. Это попахивало откровенной ересью.

– Да, мистер Уэбстер, богов и впрямь великое множество, но истинный Бог только один. Все остальное – это суеверие и ошибочные воззрения невежественных людей.

– В самом деле? – удивился Уэбстер. – Я, по-вашему, невежа? А, мистер Бенсон?

– Э… этого я утверждать не берусь, – ответил я в некоторой растерянности. – Во многом вы мне кажетесь весьма эрудированным человеком. Однако в вопросах религии вы олицетворяете самоуверенную слепоту. Жители этой деревни смотрят и равняются на вас. Неужели ж вы используете свое влияние на то, чтобы…

– Чтобы что? – перебил он, и впервые в его глазах вспыхнули огоньки неприкрытого гнева, хотя голос оставался пугающе спокойным. – Для поощрения этих людей идти за богом, который им даже невидим? Который не сулит им ничего, кроме страданий в этой жизни ради надежды на какую-то там загробную идиллию? Как я уже сказал, мистер Бенсон: возможно, помимо вашего бога, существуют и иные. Подревнее.

Я сглотнул.

– Вы хотите сказать, что жители этой деревни… практикуют язычество?

Гнев из его глаз исчез, сменившись привычным спокойствием.

– Этого я вам не говорю. А пытаюсь донести лишь то, что у вас свои воззрения, а у других свои. И каждому, несомненно, есть свое место в существующем порядке вещей. Место для ваших, увы, не здесь.

– Тем не менее, я решаю остаться, – сказал я запальчиво.

Уэбстер в ответ пожал плечами.

– Тогда, возможно, мы еще найдем вам применение, – сказал он с невеселой усмешкой.

– Пламенно надеюсь, – заключил я.

Улыбка Уэбстера стала шире, но больше он ничего не сказал.

***

Воскресную службу я провел в пустом храме, долженствующий псалм «Господь пастырь мой» спев под крики чаек. Вечером я сидел у окна моего кабинета, глядя на странный черный песок, давший деревне ее название. Окружала меня скудная утварь моего предшественника, сейчас покрытая многолетним слоем пыли. Укладываться спать было еще рано, и я с час перебирал кипы всяких там морских рассказов, топографических изысканий и антологий якобы достоверно раскрытых сверхъестественных явлений (более уместно для низкопробного чтива, чем для библиотеки клирика).