Ночные птицы. Памфлеты

«В 1941 году мы жили по улице Малаховского, 2, во Львове, поблизости от тропинки, ведущей от бурсы Абрагамовичей в лощины, разбросанные между Вулецкими холмами. Около четырех часов утра 4 июля нас разбудили залпы. Минуту спустя услышали одиночные револьверные выстрелы. Мы подбежали к окну, выходящему на луга и лощины, спускающиеся к Вулецкой улице. Увидели, что все пространство над одной лощиной окружено солдатами в немецких шлемах. От наших окон они были отдалены на пятьдесят — шестьдесят метров. Солдаты окружали группу одетых в штатское людей. Еще раньше мы увидели стоящих пониже, в оврагах, под лугом, около десяти солдат с автоматами наготове. На соседнем холмике возле этих солдат стояла небольшая группа офицеров в фуражках в свободных позициях. Окруженные на лужайке люди, одетые в штатское, были построены рядами по шести. Среди них была одна женщина. В группе было около тридцати человек. По знаку снизу одного из офицеров (низкий ростом, подал знак стеком) два солдата стали провожать очередную группу из шести человек. Их провели мимо оврагов и поставили перед отрядом, производившим экзекуцию. Обреченные становились лицом к отряду. Раздался громкий немецкий окрик, очевидно команда. Обреченные повернулись и сняли головные уборы. Во время экзекуции очередной шестерки один человек не снял шапку. Офицер, командующий расстрелом, подошел и стеком сбил головной убор. Привели на расстрел шестерку, в которой находилась женщина. Как только гитлеровцы подняли автоматы, она поцеловала стоящего рядом мужчину в голову...

Спустя полчаса после экзекуции, добавляет Елена Кухар,— я услышала разговор под окном и выглянула через занавеску. Под окном стояли четыре офицера. Они смотрели по направлению места экзекуции и поглядывали на наш блок. Я подумала немножко позже, что они уже ушли, и выглянула через двери балкона. В эту минуту один из офицеров, которому остальные оказывали знаки особого уважения, поднял голову ^ и наши взгляды встретились. Смотрел на меня мгновение. Я отшатнулась. Боялась, что могут прийти к нам в дом: ведь мы видели экзекуцию.

Пересеченные оврагами и лощинами взгорья над Вулецкой глинистые, даже летом здесь всегда можно было запачкать обувь. На свежей глине, засыпавшей могилу, еще долго виднелись следы крови...» (Уже осенью 1943 года, после разгрома Шестой армии Паулюса у берегов Волги, гитлеровцы стали поспешно прятать следы своих совершенных ранее преступлений. По приказу Гиммлера этой работой в «Генеральном губернаторстве» руководил штандартенфюрер СС Блебель. Этой цели в провинции «Галиция» служила так называемая «Бригада смерти». или «зондеркоманда-1005», набранная из последних узников Яновского лагеря смерти, во Львове. 8 сентября 1943 года, глухой ночью, при свете прожекторов, участники «бригады смерти» откопали тела львовской профессуры из двух могил на Вулецких холмах, перевезли их в Лисеничский лес и на следующий день сожгли.

Бывший начальник «зондеркоманды-1005» унтерштурм-фюрер СС Вальтер Шарлок, по приказу которого были сожжены останки профессоров, до лета 1961 года находился на свободе в Федеративной Германской Республике. Как это следует из письма, полученного мной из Франкфурта-на-Майне от Президиума Объединения лиц, преследовавшихся при нацизме, прокуратура города Вальдсхута сообщила объединению, что Вальтер Шарлок (или Шаллок) задержан и находится в заключении. Его преступления подробно описаны в книге участника «бригады смерти» Леона Величкера «Бригада смерти», вышедшей в 1946 году в польском городе Лодзи).

Но кто был этот окруженный почестями немецкий офицер, с которым встретилась взглядом Елена Кухар?

9 марта 1960 года в письме из Эльблонга к авторам вышедшей в Польше на английском и польском языках книге «Оберлендер» Заборовскому и Дрозд-жинскому Елена Кухар написала:

«Возвращаюсь еще раз к делу Оберлендера: в помещенной в «Тыгоднику Повшехним» (№ 5 от 31 января с. г.) фотографии Оберлендера тех лет узнала сразу с первого взгляда офицера, который в тот критический день стоял впереди группы офицеров, наблюдавших за экзекуцией, потом подошел к нашему дому и с которым мы встретились взглядом. Очертания бровей, постановка глаз, нос и щеки полностью соответствуют характерному образу, который хорошо запечатлелся в памяти».

Итак, тот, кто наблюдал расстрелы, стоя поблизости от вырытых могил, был католик Теодор Оберлендер. А кем же был тот, высокий, опухший гитлеровец, кто принимал в подвалах бурсы арестованных?

В казарме «пташников»...