Ночные стрекозлы

Прибыли мы буквально за десять минут до страдающего пунктуальностью Бабла. Марина была на месте, курила у дверей закрытого «Платана». Увидав нас, она заулыбалась, выбросила сигарету и пошла навстречу со словами:

– Привет, девчонки.

– Привет. Вот, познакомься, это Прозерпи… – тьфу ты, господи прости! – Это наша Владислава.

– Здравствуй, Владислава, – улыбнулась Марина и тоже представилась.

Владик сперва протянул ей свою лапу для рукопожатия, затем поспешно опустил, а потом и вовсе убрал за спину, чтобы не мешалась. После кивнул и промычал: «Угу».

Бабл пожаловал минута в минуту, даже позавидовать можно такой чудесатой способности не опаздывать в напрочь забитых пробками Москве и Подмосковье. На этот раз он прикатил на жирненькой лоснящейся «Хонде» и, не вылезая, посигналил, помахал в приоткрытое окно и что-то прокричал.

– Идемте, – сказала Марина, поднимая стоявшую на асфальте небольшую спортивную сумку.

По своей неистребимой джентльменской привычке Влад протянул, было, грабли, дабы взять сумку и облегчить девушке жизнь, но Тая вовремя пресекла этот порыв, пнув его по лодыжке. Владик опомнился и поцокал к машине, старательно изображая женскую походку.

– И не вращай бедрами, как проститутка! – услышала я свистящий Тайкин шепот. – Ты ж всего-навсего в посудомойки метишь!

Марина села на переднее сидение, мы втроем загрузились назад.

– Всех приветствую, – Бабл обернулся к нам, облачен он был в рубашку какого-то непонятного дристатушечного цвета. – Как зовут нашу новую подругу?

– Владислава, – ответила вместо «новой подруги» Тая.

– Очень приятно, какое редкое имя. Владислава в курсе условий работы?

– Да, – снова ответила Тая. – Ее все устраивает.

– А у Владиславы есть язык?

– А почему вы спрашиваете? – насторожилась Тая.

– Хочу узнать, умеет ли она разговаривать.

– Есть у нее язык, – опять сказала Тая, – и разговаривать она умеет.

– Тогда пускай она сама отвечает на вопросы! – кажется, Баблик изволил рассердиться.

– Хорошо, – кивнула Тая, – она будет сама отвечать.

Но желание задавать вопросы нашей красавице у Бабла отчего-то пропало. Он молча завел свое жирненькое авто и мы покатили в загадочное частное заведение, куда так стремились наши сердца. Все окна «Хонды», за исключением лобового, были затонированы самым смелым образом и опять, что очень интересно, нас не тормознул ни один гаишник, никто не прочитал назидательную лекцию и не отобрал денежную сумму. А вот если бы я затонировала свой жоперожец, то так бы и ездила от поста к посту, щедро соря купюрами. Какая-то тотальная несправедливость твориться в мировом сообществе, прямо возмущаюсь я, господа присяжные…

Долго и нудно нарезали мы круги по славному городу Люберцы, за это время, наверное, можно было ознакомиться со всеми его достопримечательностями, если таковые имелись. До разговоров с нами Бабл не снизошел, лишь изредка он перебрасывался фразами с Мариной, а потом и вовсе отыскал некую чудовищную радиостанцию и врубил на всю катушку, аж стекла тонированные завибрировали, невыносимые звуки какой-то техно-поп-жоп гадости. Нет, конечно, когда ты колбасишься на танцполе, откушамши таблеток или нализавшись марок, такая музыка может быть и очень в тему, но когда ты, весь из себя нервный, едешь на ответственное задание, тут и озвереть недолго. А вот Баблу нравилось, он даже башкой своей кудлатой начал в такт мотать. Да уж, скажи, какую музыку ты слушаешь, и я скажу, сколько весит твой мозг… Озверительная композиция длилась минут десять, я не шучу! И только мы все втроем хотели перекреститься, когда она наконец-то заглохла, как немедленно началась следующая, мало чем отличающаяся от предыдущей. И я подумала, что это вполне может быть хитрый тактический ход по введению в кому пассажиров, ведь где-то через полчасика нас смело можно было сдавать на мясо, сопротивления не окажем. Но, к счастью ни один кошмар не вечен, закончился и этот. Бабл притормозил у здания с бледно-зеленым обшарпанным фасадом, вырубил садистский музон и предложил всем выметаться на свежий воздух. Что мы с радостью и сделали. Он тоже выбрался, явив публике широченные штаны цвета хаки с яркими индейскими орнаментами, закрыл машину, включил сигнализацию и летящей походкой направился к единственному входу в здание, жестом пригласив нас следовать за ним. Замирая в предвкушении разгадки всех загадок, я побежала вперед, едва не обогнав самого Бабла и… затормозила с визгом покрышек, увидав потемневшую от времени вывеску над входом: «Городская люберецкая баня № 12».

Глава двадцать девятая

Пока я искала на асфальте свою челюсть, охваченная недоумением Тая, осмелилась задать вопрос:

– Скажите, пожалуйста, мы что, будем работать в бане?

– Девочки, много текста, слишком много текста! – с раздражением бросил Бабл.