Ночные тени

Он не забыл ту ночь. Он проехал тогда почти час, чтобы встретиться с ней. Ничего не сообщил заранее, но знал, что застанет ее на работе. Похоже, она обрадовалась его приезду, однако из-за наплыва посетителей почти не смогла уделить внимания.

Прождав до полуночи, он притворился, что выпил лишнего и не может ехать домой. Он знал, в Ochsen у нее есть своя комнатка. Ему удалось добиться, чтобы Хайди пустила его ночевать.

Потом он начал к ней приставать. Она сопротивлялась, но сопротивление только сильнее распаляло его. Ему казалось, будто она ломается только для виду и на самом деле ей все понравится. Себя он считал неотразимым.

Для него это было эротической схваткой с симпатичным противником. Силой повалив на кровать, он придавил ее своим телом. Беззащитная, она была ему еще желанней. Он одурел от страсти. Эта перемена испугала ее, но она не решилась закричать, позвать на помощь. Ей не хотелось будить других постояльцев. Наверное, она их постеснялась.

Она сдалась, почувствовав, что сопротивление еще сильнее возбуждает его.

Утреннее расставание получилось странным. Он находился в приподнятом настроении, почти в состоянии эйфории, а она лишь сказала, чтобы он больше не смел приходить сюда. Она не хочет видеть его.

И вот они снова встретились. Следует ли извиниться перед ней или лучше вести себя так, будто ничего особенного не произошло?

– Ты хорошо сохранилась, – сказал он с бодрой улыбкой.

Хайди никак не отреагировала, только сухо поблагодарила и приняла заказ.

Роже заказал бифштекс средней прожарки и тяжелое французское вино. Ему хотелось успокоиться, приглушить смутное волнение.

Он с удовольствием пригласил бы Хайди за столик, однако в ресторан прибывал народ. Ей приходилось работать. Он то и дело поглядывал, как ловко, даже с изяществом она движется по залу, приносит заказы, убирает посуду, рассчитывается с посетителями.

Она не утратила для него притягательности, но теперь к ней не подступишься, ничем не соблазнишь. Она держалась буднично, по-деловому. Когда, расплачиваясь, не поскупился на чаевые, она еще раз вернулась к его столику, принесла лимонный ликер за счет заведения.

На улице ему захотелось закурить, но курить он давно бросил. А еще ему хотелось залезть к Хайди в постель. Интересно, есть ли у нее теперь своя комната в Ochsen?

Роже чувствовал усталость. Давало о себе знать выпитое вино, он выпил один целую бутылку. К ликеру даже не притронулся. Он с трудом протиснулся на сиденье своей спортивной машины. Ключ зажигания не нужен, достаточно прикосновения, чтобы мотор завелся. С излишней скоростью рванув с парковки, Роже свернул за угол дома.

Собравшись повернуть на шоссе, он увидел перед собой полицейского, который светящимся жезлом велел остановиться. Он знал, что за этим последует. Такое уже происходило, однако во второй раз ему легко не отделаться. Выпишут не только штраф, но и лишат на год водительских прав.

Из полицейского протокола он позднее узнает, что некий неравнодушный человек, имя которого не указывалось, позвонив в полицию незадолго до задержания, сообщил, что посетитель ресторана в состоянии сильного алкогольного опьянения не дал отговорить себя и сел за руль машины.

Его красный «Феррари» узнать было нетрудно.

Бернинский перевал, Андреас Готтхарт, www.vebidoo.com.

Бог велик

I

Малыш толкнул ее ножками. Ей это нравилось. Еще несколько недель, и брат с сестрой увидят новорожденного. Они спали сзади вместе в большой кровати, огороженные сеткой. Спали крепко. Ночью здесь было прохладно, холоднее, чем в доме, зато кругом простор. Она и без будильника знала, что сейчас четыре утра.

Муж вчера спускался в долину присмотреть за хозяйством. Теперь настал ее черед доить коров. Она глубоко вздохнула. В воздухе витал довольно резкий запах. Это пахли вымытые вчера сыры. Здесь, в Альпах, ванна отсутствовала, имелся только колодец у ворот, от которого по трубе вода текла в желтую мойку на кухню. Ночью шел сильный дождь. И вообще, в нынешнем году бог дождями не обидел. Ливень всю ночь барабанил по железной кровле. Но детям это не мешало. Они крепко спали наверху. Она еще дважды вздохнула. Когда после дойки она выйдет из коровника, ее ласково тронут первые лучи солнца. Но надо вставать, пора браться за работу, решила она.

Еще немного залежавшаяся, она натягивает тяжелые сапоги. Брюки стали ей тесноваты, она не застегивает их до конца. Здесь ее все равно никто не увидит.

Открыв дверь, она выходит наружу, смотрит на небо. По нему бесшумно, будто призраки тянутся облака. Где-то в черном лесу раздался звук, словно разбилась тарелка. Сразу все пришло в движение. Замычали коровы. Качнулась земля, согнулся лес. Она видела, как ели ломаются, будто спички. Лавина камней стремительно несется к ней, задевает дом, сбивает с ног. Лавина увлекает ее и хоронит под собой. В темной комнате испуганные шумом дети зовут мать.

II