Ночные твари

– Насколько я помню, ты вышла за меня замуж по доброй воле. Разве мы не оба отвечаем за ее страдания? И ты, возможно, чуточку больше, поскольку не разглядела, кто я такой…

Кэл усмехнулся, и его усмешка была жуткой.

– Что тебе нужно? – спросил он.

– Помнишь Сарпонга? Цикл картин «Ночные твари»?

– Помню.

– Одно время ты был просто одержим ими. Ни о чем другом не говорил. Ты так и не объяснил мне почему.

– Они что-то затронули у меня в душе. С чужими работами такое случается редко, но все же бывает. Такая же реакция у меня была на некоторые работы Караваджо.

– Помню, – Ярдли кивнула. – Но с Сарпонгом было другое.

– Да, другое. – Он чуть подался вперед. – Это связано с убийством на Багряном озере, не так ли? Прочитал очаровательную подробнейшую статью в «Сан».

– Я знаю журналиста, написавшего ее. Он точен.

– Да, не сомневаюсь. Прекрасно знает, о чем пишет. Все подробности есть. И кое-какие интересные догадки относительно мотивов убийцы.

– Он всегда так пишет.

– Не сомневаюсь… Когда ты говоришь о нем, в твоем голосе что-то есть. Спишь с ним?

– Ты не имеешь права задавать мне подобные вопросы.

– Но ты имеешь право приходить сюда, когда тебе захочется, и просить о помощи?

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Это была ошибка. – Ярдли встала.

– Хочешь узнать, почему твоего убийцу вдохновили картины Сарпонга, так?

Смерив его взглядом, Джессика снова села.

– Да.

– Как ты думаешь, какой смысл в этих картинах? Почему Сарпонг их написал?

– Я разговаривала с одним профессором психиатрии, которому доверяю, и тот проконсультировался у специалиста по искусству двадцатого века. Специалист сказал, что тут все дело в морали и нашем сознании. Эволюция дала нам способность отключать моральные принципы, когда нужно, и мы даже не сознаем это. Сарпонг по профессии был биологом, так что разумно предположить, что темы его работ отражают идеи эволюции.

– Как поэтично! – Кэл усмехнулся. – Полный бред, но очень поэтично.

– А, по-твоему, какой в них смысл?

– Эволюционная психология тут ни при чем. Все гораздо проще. Гораздо примитивнее. Что ты чувствуешь, глядя на жертвы на картинах Сарпонга?

– Я… Мне их жалко.

– Почему?

– Перед смертью они страдали.

– А что можно сказать о человеке, который заставил их страдать?

– Он садист.

– Нет никаких свидетельств того, что Сарпонг был садистом или склонным к сексуальным извращениям, – Кэл покачал головой. – Кто хочет заставить жертв страдать перед смертью, но при этом не является садистом?

Ярдли наморщила лоб, перебирая возможности.

– Не знаю. Человек, переполненный яростью?

– А почему ярость толкнет его на подобное?

– Потому что он психически неуравновешен и не отдает отчета в своих действиях. Он не сознает свою ярость.

– Нет, Сарпонг прекрасно понимал, что делает. Ему потребовалось больше шести лет, чтобы завершить эти картины. Что это за ярость, когда человек тратит шесть лет на то, чтобы выразить ее на холсте? Какая ярость держится так долго?

Ахнув, Ярдли вздрогнула.

– Месть…

Кэл молчал, не моргая глядя на нее.

У Ярдли бешено заколотилось сердце.

– Убийца мстит, и это как-то связано с Багряным озером.

Кэл подался вперед, словно стремясь вдохнуть ее запах. Его губы скривились в усмешке, взгляд сверлил ее насквозь.

Ярдли захотелось вскочить и выбежать из комнаты, не сказав больше ни слова, но она усилием воли заставила себя спросить:

– Кому мстил Сарпонг?

– Четыре жены, четыре развода, четыре картины. В жизни это был трусливый, безвольный человек, полностью подчинявшийся сильным женщинам, но в своих картинах он стал всесильным Господом Богом, повелевающим этими женщинами. На картинах он мог сделать с ними все, что угодно.

Ярдли всмотрелась в ледяные синие глаза, и внезапно они показались ей мертвыми.

– Спасибо за помощь, Эдди.

– Можешь не благодарить, – Кэл улыбнулся. – Видеть тебя – уже достаточное вознаграждение.

– Положу деньги на твой счет, – не обращая внимания на его слова, сказала Ярдли.

– Буду очень признателен. Не поверишь, какие здесь дорогие пончики.

Встав, Ярдли уже собралась уходить, но остановилась и снова посмотрела на Кэла.

– Если в этих картинах речь идет о мести, почему ты был так одержим ими? Кому ты мстил?

Усмехнувшись, он сказал:

– Увидимся в моих снах, Джесс.

Глава 69

Астер и Риччи сидели на диване в кабинете Уэстона, Ярдли устроилась в красном кожаном кресле. Уэстон задерживался.

Джессике было не по себе. Казалось, запах блока смертников – старого бетона, пота и пыли – прочно прилип к ней, и отделаться от него было невозможно.

– Ты думала насчет непредумышленного убийства? – спросил Астер.

– Возможно, у меня будет кое-что получше.

– То есть? Что случилось?

– Этой ночью на Багряном озере произошло еще одно убийство. Как только кое-что уточню, закрою дело против Закари, если только не появятся новые доказательства его причастности.

Дверь открылась, и в кабинет поспешно вошел Уэстон.