Размышления оставались моим главным занятием и весь следующий день – кроме них меня не беспокоил больше никто. От нечего делать я полила в оранжерее цветы, перебрала книги в библиотечной кладовке. Несколько раз подходила к кабинету Тиарана, прислушивалась. Там было тихо, однако заходить в него я остереглась, решив снова отложить это дело на более позднее время.
Впрочем, меня немного развлекла Виолетта, утром сообщившая, что господин наместник куда-то уехал в сопровождении стражи и двоих колдунов, а вечером – что он вернулся, уставший и злой, как черт.
- В кухне шепчутся, что ночные ведьмы разграбили очередной обоз, - хитро сверкая глазами, сказала горничная. – Говорят, господин получил за это большой нагоняй от авалейских хозяев.
Я в ответ равнодушно пожала плечами. Так ему и надо.
После ужина из кабинета Тиарана послышалась возня. Наместник что-то эмоционально, но совершенно неразборчиво, рассказывал в переговорный артефакт, потом отдавал кому-то распоряжения, вышагивая взад-вперед вдоль своего стола, а затем закопался в бумаги и просидел над ними до полуночи.
Я видела в замочную скважину, как в первом часу ночи он отложил в сторону документы, снял с шеи отпирающий артефакт и убрал его в стол. А потом вынул из-за пазухи какой-то предмет, и некоторое время рассматривал его в свете магического огонька. При этом лицо наместника разгладилось и как-то посветлело, а на губах появилась слабая улыбка. Что именно Тиаран держит в руках, разобрать было невозможно.
Марк любовался на предмет несколько минут, после чего положил его на стол и, погасив свет, покинул кабинет через свой потайной ход.
Постояв немного у двери, и убедившись, что авалеец не собирается возвращаться обратно, я вынула из кармана платья подаренную Виолеттой заколку и принялась ковырять ею замок. Тот открылся, как по маслу. Приоткрыв тяжелую створку, я тихонько проскользнула в комнату и замерла на пороге.
Дальше идти было нельзя. Вернее, можно, но недалеко. В двух шагах от двери переливались голубыми и красноватыми огоньками охранные артефакты. Их было много, не менее тридцати штук, а их чары ровной паутиной покрывали большую часть помещения. Похоже, за годы шпионажа у Тиарана развилась натуральная паранойя.
Что ж, о безопасности своих вещей Марк позаботился на славу. Наверное, эти побрякушки реагируют на его биополе и отключаются, едва наместник появляется в кабинете. Когда я разговаривала с ним у камина, магическими охранниками здесь даже не пахло, а теперь они повсюду. Причем, ярче всего сияют те, что расположены у письменного стола.
Правильно, ведь там находится самое ценное – переговорники, важные бумаги, ключ от Непробиваемого щита. А еще та штука, которую Тиаран нежно облизывал взглядом.
Я сделала два крошечных шага вперед и, вытянув шею, попыталась разглядеть, что именно авалеец оставил на зеленой суконной столешнице.
За окном появилась луна. Ее тусклый ленивый луч осветил кабинет, словно пытаясь помочь мне удовлетворить свое любопытство. Я охнула и отступила.
На столе Тиарана лежал медальон моего покойного мужа. Тот самый, в котором Август хранил мой портрет.
В голове неожиданно стало пусто, как в бочке. Я вышла из кабинета, аккуратно захлопнув за собой дверь. Вернулась в спальню и улеглась на кровать, намереваясь снова без сна смотреть в потолок и думать, думать, думать…
Вместе с обедом Виолетта принесла мне еще один подарок от Тиарана – новое платье глубокого шоколадного цвета, такое же строгое и элегантное, как и то, которое было надето на мне сейчас.
- Ваш наряд велено отдать прачкам, - сказала горничная, расставляя на столе тарелки с супом и тушеным мясом. – Негоже благородной даме столько дней подряд носить одну и ту же одежду.
Я хмыкнула.
Господин наместник желает со мной поиграть? Я, пожалуй, поиграю с ним тоже. По крайней мере, попытаюсь. Моих скромных актерских способностей хватит, чтобы изобразить благоразумие и покорность перед обстоятельствами. В идеале стоило бы изобразить ответную симпатию, но увы, столь сложную роль я сыграть не сумею.
В том, что Тиаран мне симпатизирует, не было никаких сомнений. Об этом, как минимум, говорили условия моего содержания. После отказа побеседовать с Валерием Беллатором о сдаче Ланура, было бы логично переселить меня из сухой чистой спальни в грязные сырые казематы. Но нет. У меня по-прежнему есть личные апартаменты, горячая ванна и горничная. А теперь еще и новое платье.
Самым же ясным подтверждением интереса Тиарана можно считать медальон с моим портретом. Теперь вопрос: как он у него оказался?
Насколько я знаю, личные вещи казненных людей органы правосудия должны передавать их родным. Даже если эти вещи составляет старая рубаха и дырявые башмаки. Государству, мол, чужого не надо. Если пожитки не забрали сразу, их помещают в специальное хранилище, где они могут находиться в течение десяти лет, после чего их либо утилизируют, либо выставляют на продажу.