Ночные всадники

— Слушайте, Джон, в настоящее время мои уста запечатаны. Это желание Хоррокса. У него есть один план, который он хочет спокойно выполнить. Результат и успех плана зависят от молчания. У Ретифа, по-видимому, всюду находятся источники, откуда он может черпать свои сведения. Ведь у степи есть уши, человече! А теперь я попросил бы вас оставить меня. Мне… мне надо вымыться и почиститься.

Досада Джона Аллондэля испарилась. Действительно, Лаблаш имел вид больной и растерянный, и доброе сердце старого фермера уже наполнилось жалостью к своему партнеру и собутыльнику. Надо было оставить его в покое, и Джон встал уже, чтобы уйти, но Лаблаш снова заговорил с ним:

— Я увижусь с вами позднее, Джон, и, быть может, тогда смогу вам рассказать больше. Но, вероятно, вам интересно будет узнать, что Хоррокс открыл тропинку через болото и… он намерен перейти ее. А теперь прощайте. Прощайте и вы, доктор.

— Хорошо, я никуда не уйду из ранчо. Пойдем, Билль. Джеки, я думаю, ожидает нас к завтраку.

Когда они вышли за дверь, доктор Аббот проговорил:

— Он хочет перейти болото, ого! Конечно, если он действительно открыл тропинку, то это самое лучшее, что он может сделать. Он хитрый человек, этот Хоррокс!..

— Он безумец!

Беннингфорд произнес эти слова так энергично, что оба его спутника с удивлением взглянули на него и еще более удивились серьезному выражению его лица. Доктор Аббот подумал, что он еще никогда не видел на лице «беспечного» Беннингфорда подобного выражения.

— Почему вы это говорите? — спросил он.

— А потому что ни один человек, говорю вам, за исключением… за исключением Ретифа, не знает этой тропинки, — решительно сказал Беннингфорд. — Предположим даже, что Хоррокс открыл, где находится эта тропинка, но если он вздумает пройти по ней, то исход его безумной попытки может быть только один. Его надо остановить во что бы то ни стало. Это простое самоубийство, ничего больше!..

Что-то в словах Беннингфорда заставило вздрогнуть его слушателей. Доктор молча повернул к себе домой, а Беннингфорд с Джоном направились в ранчо через прерию. Но разговор больше не возобновлялся.

Джеки ждала дядю на веранде и обрадовалась, увидав, кого он привел с собой.

— Как хорошо, что вы пришли, Билль! — сказала она, протягивая ему руку.

— И какой у вас хороший, бодрый вид!..

Они улыбнулись друг другу, но никто, даже такой внимательный наблюдатель, как тетя Маргарет, ничего не прочли бы во взгляде, которым они обменялись при этом. Джеки сияла. Ее прелестное смуглое личико слегка раскраснелось, глаза блестели, и никаких следов усталости на ее лице не было заметно, как будто она хорошо отдохнула за ночь. Ее посещение лагеря метисов и другие ночные приключения не оставили в ее внешнем облике никакого следа.

— Я привел этого молодца сюда, чтобы покормить его, — сказал старый Джон племяннице. Я думаю, мы сейчас же примемся за еду. Я тоже чувствую изрядный голод.

Завтрак прошел очень оживленно. Разговор, конечно, главным образом, касался событий ночи, однако Джеки и Беннингфорд, по-видимому, не разделяли того интереса, который проявлял к этому делу старый Джон. Он распространялся преимущественно о том, какие меры надо предпринять, чтобы изловить этого негодяя Ретифа, и излагал свой взгляд на это.

Молодые люди молча слушали его разглагольствования, и это отсутствие интереса с их стороны, конечно, могло бы обратить на себя внимание Джона, будь он совершенно трезв. Но он был так поглощен своими довольно нелепыми планами, что ничего не замечал. После завтрака он опять пошел в поселок, сказав, что непременно должен повидать Лаблаша, так как вряд ли он сам придет к нему.

Джеки и Билль Беннингфорд вышли на веранду и смотрели вслед старику, который шел колеблющимися шагами к поселку.

— Билль, — сказала молодая девушка, когда ее дядя отошел довольно далеко. — Что нового?

— Две интересные новости: одна очень хорошая, а другая очень плохая, — отвечал Беннингфорд.

— Какие же?

— Первая, что на нас не падает ни малейшего подозрения. Вторая касается Хоррокса. Этот сумасшедший человек собирается идти через болото.

Джеки с минуту не отвечала, но ее большие серые глаза расширились от ужаса, и она посмотрела в сторону болота.

— Билль, неужели нельзя ничего сделать, чтобы остановить его? — воскликнула она, бросая на Беннингфорда умоляющий взгляд. — Ведь он честный человек, только сумасшедший.

— В том-то и дело, дорогая. Он очень упрям и высокого мнения о своем знании и опытности. Если бы только я мог подозревать, что ему придет в голову подобная безумная мысль, я бы не показал ему тропинку нынче ночью… У меня сердце сжимается, как только я подумаю об этом!..

— Билль, не говорите так громко!.. Не может Ли кто-нибудь разубедить его?.. Лаблаш или… или дядя?..

Беннингфорд покачал головой.