Ночные всадники. Нарушители закона

Билл больше ни о чем не спрашивал. Он теперь знал, что от него требовалось, и тотчас же поскакал к югу, в том направлении, которое ему указал Чарли. Когда он исчез из вида в лесной чаще, Чарли повернулся к оставшейся лошади Кэт и вскочил в седло. Его решение было принято; он должен был спасти Кэт, и поэтому ему надо было обмануть полицию, увлечь ее за собой. Он подождал, и, когда услышал топот и увидал призрачные, скачущие тени на вершине холма, он пустил свою лошадь вскачь и помчался наверх. По дороге он два раза выстрелил из револьвера. Он знал, что не может попасть в полицейских, но ему это и не было нужно. Он только хотел посредством этих выстрелов не оставить у них никаких сомнений, что он именно был тот, кого они искали столько времени.

Файлс и Мак-Бэн тоже начали стрелять. Они пристрелили лошадь Чарли, когда она еще не достигла вершины холма. Лошадь свалилась на всем скаку, вместе с всадником, который остался лежать неподвижно. Лошадь билась в предсмертных судорогах, и полицейский солдат, прибежавший на место происшествия, пристрелил ее, чтобы она не мучилась. Подошел Файлс и опустился на колени возле тела Чарли.

– Он мертв, – сказал он, поднимаясь, – но он не был ранен, нет! Я не вижу следа раны у него. Должно быть, он сломал себе шею при этом ужасном падении на всем скаку… Бедняга! – прибавил он. – Это был безумец, но умный и удивительно смелый парень… Вы уверены, что он умер, капрал!

– Да, – отвечал тот. – Он умер, это несомненно.

– Мне жаль… Жаль его, капрал! – повторил Файлс.

– Мы исполнили свой долг, но…

Едва забрезжился рассвет на другой день утром, как уже вся долина Скачущего Ручья пришла в движение, но не вследствие событий прошлой ночи, хотя эти события и были таковы, что могли вызвать волнения. Была ведь перестрелка с полицией ночью, но груз спирта не был захвачен; ловкие контрабандисты и на этот раз провели полицию и подсунули ей груз камня вместо бочонков виски.

Однако не это обстоятельство заставило жителей деревни так рано покинуть свои постели. Изо всех труб уже струился дымок, и хозяйки торопились варить кофе и готовить завтрак для своих мужей. Везде слышалась оживленная речь. В домах открывались двери, и на пороге появлялись люди, мужчины и женщины, весело здоровавшиеся с соседями. Выбегали дети с луками и стрелами, и улица наполнялась оживленными голосами. Все как будто спешили куда-то.

На нижних окраинах деревни, по направлению к восточному течению речки, находился квартал, обитаемый представителями так называемой местной аристократии. Там был дом миссис Джон Дэй, занимающей выдающееся положение в Скалистых Ручьях и руководящей всеми общественными делами в этом поселении. Она вышла в это утро из своего дома в сопровождении всей своей свиты из нескольких дам и пары мужчин, членов церковного комитета, и вместе с ними величественно направилась туда, где уже толпа поджидала ее появления.

Достаточно было взглянуть на всех этих людей, чтобы догадаться о важности предстоящего события. Все взоры были обращены в ту сторону, где над входом в долину возвышалась одинокая гигантская древняя сосна. Теперь она выделялась еще рельефнее, потому что кругом нее были срублены все кусты и мелкие поросли. Она стояла, словно преступник, приготовленный к казни и ожидающий ее. Пилы и топоры, которые должны были нанести этому гиганту растительного царства смертельный удар, были уже готовы, и палачи, то есть пильщики и дровосеки, ожидали только сигнала. Огромный ствол, обнаженный от растительности, был окружен длинными и толстыми канатами, концы которых расходились на четыре стороны и были прикреплены к другим большим деревьям, растущим на краю просеки. Кроме того, к нижней части ствола была прикреплена толстая цепь и к ее концу, подальше от края падения дерева, были привязаны две пары сильных ломовых лошадей, которым надлежало тащить дерево дальше, когда оно начнет валиться.

Наконец церемония началась. Миссис Дэй, в качестве председательницы церковного комитета, голосовавшего за то, чтобы эта древняя сосна была срублена, обратилась ко всем собравшимся с напыщенной речью. Она вся сияла торжеством. Постройка церкви была ее апофеозом, и она чувствовала себя более чем когда-либо на высоте власти и влиянии в Скалистых Ручьях. Она была победительницей.

Когда она кончила говорить, то ее речь, которую, однако, почти никто не слушал со вниманием, была, как и все подобные торжественные речи, покрыта бурными аплодисментами. Миссис Джон Дэй была довольна. Она подала сигнал, и началось второе действие, раздался лязг пилы и стук топора. Напряжение толпы увеличилось.

Верхушка могучего дерева покачнулась, канаты, удерживавшие его падение, вдруг оборвались, и раздался ужасный оглушительный треск. Дерево как бы повернулось вокруг своей оси и с последним могучим ударом, похожим на выстрел из огромного орудия, свалилось со страшным треском и грохотом во всю длину на крышу молитвенного дома у подножия холма.