Ночные животные

Ромал в ступоре уставился на отца. Он молчал и дрожал, дыша тяжело и неровно, а Виктор скалил зубы, как настоящее животное.

Откуда в глазах отца столько ненависти? Почему он его так ненавидит?

– Чибэнгиро[31],– выплюнул Виктор, – здэмари[32].

– Нет.

– Здэмари.

– Я никого не предавал! – горячо воскликнул Костя и дернулся в сторону, но отец сильнее прижал лезвие к его кадыку.

– Ты мне противен. Ты… щенок. Променял семью на… – Виктор не нашел слов. Он поморщился и с отвращением покачал головой. – Кто ты?

– Твой сын.

– Кто?

– Твой сын!

– Ты – мой позор.

– Это ты – мой позор.

– Придержи язык, малец, иначе…

– Что? – Костя подался вперед, и лезвие царапнуло кожу. – Что ты мне сделаешь? Не трать время, давай уже, прирежь меня! Или вали с дороги.

– Да ты страх потерял.

– Я уйду отсюда, хочешь ты этого или нет.

– Уйдешь? – переспросил Виктор и прищурился. Он встряхнул парня и прошипел: – Ты не уйдешь, мы тебя вытравим, ты – не предатель, ты – чужак. – Он оскалился, и Костя ощутил, как у него исчезала надежда. – Ты – не семья мне.

Виктор подозвал своего брата и его сыновей. Те схватили Костю за плечи и скрутили, как беглого преступника. Ромал попытался вырваться, но сил не хватило. Они навалились на него, будто снежная лавина! Виктор взмахнул ножом перед лицом Кости, и парень в панике округлил глаза, не понимая, что происходит.

– Какого… – зашипел он, а дядя Волан пихнул его вперед, – отвалите!

– Не рыпайся.

– Что за херня!

Ему не ответили. Отец схватил Ромала за волосы и резко потянул на себя. В воздухе мелькнул сверкающий нож, и в следующее мгновение на пол упала прядь угольных волос, свернувшись в черное кольцо. Константин зарычал, так и не осознав до конца, что сейчас случилось. Братья отошли к окну, Волан спрятался в тени Виктора, а Костя замер и почувствовал, как по лбу течет кровь. Нож задел кожу.

Рядом с угольной прядью на пол упали темно-красные капли.

Костя поднял взгляд на отца и растерялся. Что сейчас случилось? Что они сделали?

Парень пытался найти рациональное объяснение произошедшему и не находил. Да, в детстве он слышал истории о предателях и знал, что им сбривают волосы, прежде чем выгнать из табора, но это же рудимент, байка, легенда. Так больше не делают. Это дико, унизительно, неправильно. Так больше не поступают!

Ромал прожег отца презрительным взглядом и почувствовал, как ядовитая, глубокая обида разрастается в его груди. В этот миг жизнь Кости разделилась на «до» и «после». Он и раньше не ощущал себя частью этой семьи. Теперь у него и вовсе не было семьи. На помощь никто не пришел. Вразумить отца никто не посмел. Они все тут спятили, сошли с ума. А кровь все так же катилась по лицу парня и падала на пол.

Он вдруг тоже схватил нож. Порывисто и неожиданно. Виктор прищурился, ожидая, что сын бросится на него, перережет ему горло, но Костя потупил иначе: он поднял руки и принялся отрезать остальные пряди. Резкими движениями. Скрипя зубами. Он избавлялся от волос и чувствовал такую боль, будто прощался со всем родным и привычным.

Нож задевал кожу. Волосы сыпались на лицо.

Виктор не двигался.

Когда Ромал закончил и на голове у него остались лишь уродливые неровные клочья, он кинул нож к ногам отца и расправил плечи. Виктор стоял, не шелохнувшись. Костя подошел к нему, смахнул с глаз какую-то непонятную пелену и прохрипел:

– Ты – не семья мне.

А потом быстрым шагом покинул кухню. Казалось, он шел к выходу сотни лет, и его пальцы все смахивали и смахивали эту странную черную пелену. Что, вообще, за черт? Что за завеса? Костя вырвался на улицу, в вечернюю прохладу, и поморщился, не понимая, что с ним происходит. Отчего так сердце тарабанит? Почему так хочется содрать с себя кожу?

Ромал двинулся прочь от дома. Кровь текла по лицу. Ведь это кровь? Он накинул капюшон, чтобы скрыть от людей красные потеки. «Не думать. Не думать». Его ведь и раньше унижали. Его и раньше предавали. Что тут нового? Он в очередной раз остался один. Вот и все.

Отчаяние. Вот что испытал Ромал, спеша уйти от своего дома как можно дальше.

Он думал, что ни у кого не получится причинить ему боль, ведь он так много видел и столько всего натерпелся. Казалось, невозможно пробить его защиту, но отец смог это сделать. А ведь когда-то Костя хотел, чтобы отец гордился им, но, как оказалось, два родных человека могут совершенно по-разному смотреть на одни и те же вещи. Отчего-то Виктор боготворил трущобы. Но почему? Костя задавался этим вопросом снова и снова и не находил ответа. Неужели Виктор просто боялся, что «мир за забором» не примет его?

Костя и сам не понял, как добрался до общежития. На улицах смеркалось. Холодный воздух заползал под толстовку. Парень небрежно подтер запекшуюся на лбу кровь и помассировал виски. Может, голова перестанет так болеть. Он потянул на себя дверь общаги и попытался пройти мимо охранника, но тот возник прямо перед ним.

– Не торопись, – воскликнул незнакомый мужчина, преграждая Косте путь.