Ноев ковчег доктора Толмачёвой

– Вы же сами меня всегда учили не принимать скоропалительных решений, – попыталась пошутить Таня. – Кто же выходит замуж после двухнедельного знакомства?

– А бросить учебу и работу после двухнедельного знакомства – это в порядке вещей? – побагровев, воскликнул отец.

– Вася! – предостерегающе проговорила мать.

– Что-то я не вижу в этом логики!

– Логика проста. – Таня положила вилку и посмотрела отцу прямо в глаза. – Поживу пока как содержанка богатого человека, а там будет видно.

Повисла тяжелая пауза, какая бывает в первые доли секунды при взрыве атомной бомбы. Потом мама сказала:

– Давайте по бокальчику! У нас есть красное вино. Правда, аргентинское, не французское.

– А я французское привезла! – вскочила Таня. – Забыла достать из чемодана.

Она действительно еще не распаковывала чемодан. Достала только подарки. Было у нее ощущение, что скоро придется запаковывать его снова, так зачем зря возиться?

В полном молчании отец откупорил вино, а мама подставила бокалы.

– Я понимаю, что в этом нет ничего необычного, – начал наконец Танин отец. – Только вот в чем беда: тебе с твоим характером, дочка, в содержанках не удержаться. Работу надо искать. И вообще-то мы с матерью не для того тебя в Париж посылали. Богатого любовника и здесь можно было найти.

– Да здесь как-то не попадался, – повела плечом Таня.

Отец, не выпив, поставил бокал и вышел из кухни.

«Ну, прямо детский сад! – Таня с невозмутимым видом отпила из бокала, но внутри у нее все кипело. – Неужели они не понимают, как сложна сейчас жизнь? Это ведь не их время, когда после института с радостью надо ехать в какую-нибудь тмутаракань, потом большая удача – аспирантура, потом работать за гроши, но в хорошем институте...»

Мама взяла табуретку, подсела к Тане, погладила по плечу, прижала к себе.

– Какая ты красивая, доченька! Но красота ведь недолговечна...

– Вот поэтому и зацепилась я за большого человека.

– Надолго ли зацепилась? Время пройдет, а...

– Знаю-знаю. Время пройдет, а он на мне не женится. Но мамочка, меня это не пугает.

Мама удивилась.

– Как же тогда?

Таня подумала.

– Знаете, вы всегда откладываете жизнь на потом. А я хочу жить сейчас. Вот в эту конкретную минуту. А что будет потом – никому не известно.

– И что же ты хочешь делать сейчас? – осторожно спросила мама.

– Я знаю, что я не хочу делать. Как бы вам это ни казалось странным, я не хочу работать. Нигде.

– А как же тогда ты хочешь жить? Ведь мы с папой уже не такие молодые...

Таня наклонилась к матери, обняла.

– Да я, мамочка, на вас и не рассчитываю. Посмотрим! Как получится.

Мама вздохнула.

– Умненькая ты девочка, Танюша, но и глупенькая еще. Или просто неопытная. Как-то одновременно это в тебе уживается.

Таня взглянула на часы.

– Папу не переделаешь, он сейчас со мной разговаривать не будет. Давай, мама, с тобой спокойно поедим. Я жду звонка, и когда за мной приедут, сразу уйду. Ночевать дома не буду. Вещи свои заберу потом. Но мне не хотелось бы сейчас выглядеть, будто голодная шлюха.

Она взяла вилку, нож и стала деловито, быстро есть. Мать, не притрагиваясь к еде, смотрела на нее с болью.

– Ты осознаешь, что ты сейчас сказала? «Будто голодная шлюха». Мы тебя для такой жизни растили?

– Не для такой, – ответила Таня. – Дай мне поесть. Я и хочу не такой жизни. В принципе я не возражаю, чтобы этот человек на мне женился. Но чтобы этого достичь, я должна выглядеть прилично. И вообще, это сделать нелегко. Я это понимаю.

– А кто хоть он? – задумчиво спросила мама.

– Богатенький Буратино. Такого же возраста, как отец. Достаточно знает жизнь, не говорит банальностей. С ним интересно. Он многое может. Это он вам звонил, когда я беспокоилась из-за теракта, – Таня говорила второпях и запихивала в рот здоровенные куски мяса и картошки.

– Ты ешь спокойно! – сказала мать. – Пока еще за тобой не гонятся. Давай я налью тебе чаю. С лимоном?

– С лимоном, – ответила Таня с набитым ртом. – Раз подвернулся мне такой шанс – упускать нельзя.

– Но ведь м-м-м... знакомство с этим человеком не мешает тебе устроиться на работу? Хотя бы к папе в лабораторию? – Мама просительно смотрела на Таню. – И отцу было бы спокойнее, и мне. И стаж бы шел...

«Боже, какие они дремучие! – подумала Таня. – Чтобы я горбатилась всю жизнь за какой-то эфемерный стаж? За грошовую пенсию?»

Она поставила чашку.

– Мама, я сейчас вспомнила, я ведь тебе еще помаду привезла. Целых четыре тюбика!

– Французскую? – спросила мать. Какая женщина может устоять, когда заходит речь о помаде из Франции?

– Всякую. Специально для тебя старалась!

Телефон пропищал короткую музыкальную фразу, и Таня тихо сказала в него буквально два слова:

– Сейчас выхожу.

Она обняла мать.

– Мне пора идти. Помада в чемодане в боковом кармашке. Папу успокой!

Таня влезла в серый вязаный свитер, будто подернутый морозной изморозью, очень шедший к ее голубым глазам. Мать подумала, что в студенческие годы она вязала точно такие, но на этом была этикетка известной лондонской фирмы.