Ноги из глины

Им нельзя задержать жалованье, потому что они его и не получают. И запугать их нельзя. Рыбнокост говорил, один ткач с Сонного холма приказал своему голему, чтобы тот разбил себя молотом на кусочки, – и он разбил.

ДА. ЯСНО.

В каком-то смысле было неважно, кто они такие. По сути дела, им как раз и надо было оставаться неизвестными. Они считали себя частью хода истории, течения времени и волны прогресса. Это были те самые люди, которые рассудили, что Час Пробил. Режим может выстоять под натиском диких варваров, одержимых террористов и закутанных в плащи членов тайных обществ, но когда преуспевающие люди, желающие остаться неизвестными, садятся вокруг стола и начинают вести подобные разговоры, это значит, что у государственного строя большие проблемы.

Один из них сказал:

– По крайней мере, все прошло чисто. Ни у кого нет крови на руках.

– И, конечно, городу это на пользу.

Все серьезно кивнули. Каждый собравшийся понимал без слов: то, что полезно для них, полезно и для Анк-Морпорка.

– А он не умрет?

– Судя по всему, можно просто поддерживать в нем… недомогание. Как мне сказали, дозу можно варьировать.

– Хорошо. Лучше недомогание, чем смерть. Подозреваю, что Витинари не стал бы задерживаться в могиле.

– Вообще говоря, он как-то сказал, что предпочел бы кремацию.

– Тогда надеюсь, что пепел после этого развеют. В разных частях света.

– А что насчет Стражи?

– А что Стража?

– О.

Лорд Витинари открыл глаза. Вопреки всякому здравому смыслу у него болели даже волосы.

Он сосредоточился, и мутное пятно возле кровати приобрело очертания Сэмюэля Ваймса.

– А, Ваймс, – слабым голосом сказал Витинари.

– Сэр, как вы себя чувствуете?

– Поистине отвратительно. Что это был за человечек с невероятно кривыми ногами?

– Джимми Пончик, сэр. Он когда-то был жокеем и ездил на очень толстой лошади.

– На скаковой?

– По всей видимости, сэр.

– На толстой скаковой лошади? Разве такая может победить на скачках?

– Не думаю, что ей это когда-то удавалось, сэр. Но Джимми поднял немало денег на том, что проигрывал скачки.

– Вот как. Он меня поил молоком и каким-то противным вязким зельем. – Витинари помолчал. – Я этим сыт по горло.

– Понимаю, сэр.

– Интересное выражение – «сыт по горло». И почему его употребляют в дурном смысле? Лучше уж быть сытым, чем голодным.

– Да, сэр.

– Такое чувство, будто я сильно простыл. Все мысли путаются.

– Правда, сэр?

Патриций снова замолчал. Он явно над чем-то размышлял.

– Ваймс, а почему от него до сих пор пахнет лошадьми? – наконец спросил он.

– Он коновал, сэр. Но отменный. Я слышал, в прошлом месяце он что-то вколол Дурному Знаку, и тот свалился только на последнем фурлонге.

– Судя по всему, укол ему не сильно помог.

– Как сказать, сэр. Конь-то был мертв еще на подходе к старту.

– Вот оно как. Ладно-ладно. Ты до ужаса мнителен, Ваймс.

– Спасибо, сэр.

Патриций приподнялся на локтях.

– Это нормально – когда дрожат пальцы ног?

– Не знаю точно, сэр.

– Что ж, думаю, мне стоит полежать и почитать. Жизнь идет своим чередом, верно?

Ваймс подошел к окну. На перилах балкона скрючилась жуткая фигура. Она вглядывалась в густеющий туман.

– Констебль Водослей, все спокойно?

– Так тофно, фэр.

– Я закрою окно. Чтобы туману внутрь не напустить.

– Ферное рефение, фэр.

Ваймс захлопнул створки, прищемив туману несколько щупалец. Но они тут же растаяли в воздухе.

– Что это было? – спросил лорд Витинари.

– Констебль Водослей – горгулья, сэр. На параде от него никакого толка, на улице – тем более, но если нужно сидеть и не двигаться – ему нет равных. Он чемпион мира по неподвижности. Устрой кто гонки на месте, у него была бы золотая медаль. Он три дня проторчал на крыше под дождем, когда мы ловили Пырялу из Паркового переулка. Мимо него и муха не пролетит. Коридор патрулирует констебль Буравчикссон, на нижнем этаже – констебль Золтплемянникссон, в комнатах по соседству с вашей – констебли Кремень и Морена, а на случай, если кто-то из них начнет клевать носом, сержант Детрит постоянно начеку – он так врежет этому соне, что вы об этом сразу узнаете, сэр, потому что бедолага влетит через стену прямо в вашу комнату.

– Похвально, Ваймс. Верно ли я предполагаю, что среди моих стражей нет ни одного человека? Кажется, это только гномы и тролли.

– Так безопаснее всего, сэр.

– Похоже, ты все продумал.

– Надеюсь, сэр.

– Спасибо, Ваймс. – Витинари сел и взял стопку бумаг с прикроватного столика. – А теперь не смею больше тебя задерживать.

Ваймс разинул рот от удивления.

Витинари поднял глаза.

– Что-то еще, командор?

– Ну… наверное, нет, сэр. Я тогда пойду по своим делам, да?

– Если ты не против. И еще: у меня в кабинете наверняка скопилась целая кипа бумаг, так что буду очень признателен, если ты кого-то за ней пошлешь.