Ноги из глины

– Он сейчас мертв, да? – спросил сержант Колон.

– Скажем так, он полностью безвреден, – ответил Моркоу, сравнивая две бумаги, лежащие перед ним.

– Отлично. У меня где-то был молот, я сейчас сгоняю за ним и…

– Нет, – отрубил Моркоу.

– Но ты же сам видел, он чокнутый!

– Вряд ли он бы ударил меня. Скорее, он хотел нас напугать.

– И у него это получилось!

– Посмотри-ка сюда, Фред.

Сержант Колон опустил глаза.

– Какая-то заграничная писанина, – с презрением фыркнул он, всем своим видом давая понять, что на свете нет ничего лучше старой доброй домашней писанины, от которой к тому же еще и чесночком попахивает.

– Ты ничего не замечаешь?

– Ну… бумажки похожи, – пожал плечами сержант Колон.

– Этот пожелтевший свиток я достал из головы Дорфла. А эта бумажка торчала во рту отца Трубчека, – сказал Моркоу. – Совпадают буква в букву.

– Ну и?

– Я считаю, эти слова написал Дорфл. Написал и вложил в рот старого Трубчека, после того как бедняга умер, – медленно промолвил Моркоу, продолжая сравнивать бумаги.

– Аргх! Фу! – выразил свое мнение Шнобби. – Мерзость какая, просто отвратительно…

– Ты не понимаешь, – возразил Моркоу. – Я хотел сказать, что он написал их, потому что знал только эти слова, он пытался помочь…

– Помочь чем?

– Ну… это как искусственное дыхание, – пояснил Моркоу. – Что-то вроде первой помощи пострадавшему. Уж ты-то должен знать, Шнобби. Ты посещал со мной семинар по оказанию первой помощи.

– Ты сказал, что там дают бесплатную чашку чая и пирожное, вот я и пошел, – хмуро откликнулся Шнобби. – Кроме того, как только до меня дошла очередь, у того, кто изображал жертву, возникли какие-то срочные дела, и он убежал.

– Это все равно что попытаться спасти умирающему жизнь, – продолжал Моркоу. – Мы хотим, чтобы люди дышали, и вдыхаем в них воздух…

Все они разом повернулись и посмотрели на голема.

– Но големы ведь не дышат, – напомнил Колон.

– Вот именно, – кивнул Моркоу. – Големы знают только одну вещь, дарующую жизнь. Слова, вложенные в голову.

Все опять повернулись и посмотрели на две лежащие рядом бумажки.

Еще раз повернулись и посмотрели на статую, что некогда была Дорфлом.

– Здесь становится холодно, – задрожал Шнобби. – Я определенно чувствую некую ауру! Нечто распространяется по комнате! Как будто кто-то…

– Что здесь происходит? – спросил Ваймс, стряхивая брызги со своего камзола.

– …Открыл дверь, – закончил Шнобби.

Десятью минутами позже.

У сержанта Колона и Шнобби, к всеобщему облегчению, закончилось дежурство. В частности, Колон наотрез отказывался понимать, зачем нужно проводить расследование, если есть признание. Это выходило за рамки его знаний и опыта. Получаешь признание, и на этом все. Нельзя же не верить людям. Людям можно не верить, только когда они говорят, что невиновны. И только виновным стоит доверять. Все остальное – это подкоп под самые основы Стражи.

– Белая глина, – сказал Моркоу. – Мы нашли белую глину. Практически необожженную. А Дорфл сделан из темной терракоты, твердой как камень.

– Последнее, что видел старый священник, был голем, – напомнил Ваймс.

– И это был Дорфл, тут я не сомневаюсь ни секунды, – кивнул Моркоу. – Однако это вовсе не значит, что Дорфл и есть убийца. Я думаю, он появился, когда священник уже умирал, вот и все.

– Да? И с чего ты это взял?

– Я… не совсем уверен. Но я частенько встречал Дорфла. Он и мухи не обидит.

– Моркоу, он работает на бойне!

– И по-моему, это неподходящее место для таких, как он, сэр, – сказал Моркоу. – Также я проверил все доступные записи и не нашел ни одного упоминания о том, чтобы големы нападали на людей. Или совершали какое-либо преступление.

– Да ладно, – махнул рукой Ваймс. – Всем ведь известно, что… – Он запнулся. Да, командор Ваймс был циничным человеком, но с тем же самым цинизмом он относился и к собственным суждениям. – Что значит «ни одного»?

– О, люди любят рассказывать всякие истории о том, будто бы знают кого-то, у кого есть друг, дедушка которого слышал, как какой-то там голем кого-то убил. Но в этом нет ни капли правды. Големы не могут причинить вред человеку. Так записано в их шхемах.

– По крайней мере, я знаю одно: лично у меня от этих истуканов мурашки по спине бегут, – сказал Ваймс.

– И не только у вас, сэр.

– Но ты наверняка слышал множество историй о тупости големов, о том, как они сделали тысячу чайников или выкопали канаву длиной в пять миль, – не отступал Ваймс.

– Да, но, по-моему, тут нет ничего преступного, сэр. Самый обычный тихий бунт.

– Как это?

– Тупое повиновение приказам, сэр. Понимаете… кто-то орет голему: «А ну, иди и делай чайники!» И голем отправляется делать чайники. Его же нельзя обвинить в том, что он не подчинился? Зато никто не сказал ему, сколько именно чайников нужно сделать. Все считают, что големы – тупые истуканы, вот они и не думают.

– То есть они бунтуют, подчиняясь?

– Это просто предположение, сэр. Однако оно более или менее объясняет их странное поведение.

Автоматически стражники повернулись и посмотрели на молчаливую фигуру голема.

– Он слышит, что мы говорим? – спросил Ваймс.

– Вряд ли, сэр.