Ноги из глины

– Что это такое? – спросила Ангва, вытаскивая из кучи мусора глиняную дощечку. – Это же его грифельная доска!

Она передала находку Моркоу.

– «Не убий, – медленно прочел Моркоу. – Глина от глины моей. Позор». Ты случаем не догадываешься, зачем он это написал?

– Шутить изволите? – осведомился Глотт. – Они вечно творят всякие глупости. – Он широко ухмыльнулся. – Слушайте, а может, у него чайник треснул? Уловили? Глина… чайник… треснул… потек?

– Очень смешно, – мрачно сказал Моркоу. – Я забираю это как вещественное доказательство. Доброго тебе утра.

А почему ты спросила о сосновых бревнах? – поинтересовался он у Ангвы, когда они вышли с лесопилки.

– В подвале был запах сосновой смолы.

– Сосновая смола – это просто сосновая смола.

– Нет. Я смолу от смолы легко отличу. Этот голем был там.

– Они все там были, – вздохнул Моркоу. – А теперь совершают самоубийства.

– Нельзя отнять жизнь у того, у кого ее нет, – напомнила Ангва.

– А это как тогда назвать? Разрушением собственности? Так или иначе, допросить их мы уже не можем.

Моркоу постучал по дощечке.

– Однако у нас имеются кое-какие ответы, – сказал он. – Осталось только узнать вопросы.

– Как это «ничего»?! – воскликнул Ваймс. – Яд должен быть в книге! Он облизывает пальцы, когда ее листает, и каждый день получает маленькую дозу мышьяка. Чертовски хитро придумано.

– Извините, сэр, – отступая на шаг, пробормотала Шельма. – Я не обнаружил ни следа мышьяка. Проверил всеми известными способами.

– Точно?

– Можно еще послать дневник в Незримый Университет. Там на факультете высокоэнергетической магии построили новый морфический резонатор, и с его помощью мы легко…

– Нет, – обрубил Ваймс. – Только волшебников мне не хватало. Черт! Полчаса назад я был абсолютно уверен, что нашел ответ…

Он устало опустился за свой стол. Гном как-то изменился (не считая сережек), но как именно, Ваймс понять не мог.

– Мы что-то упускаем, Задранец, – сказал он.

– Да, сэр.

– Давай еще раз проверим факты. Если ты хочешь кого-то медленно отравить, яд жертве нужно вводить постоянно маленькими дозами. По крайней мере раз в день. Мы проверили все, что делает патриций. Воздух в комнате чист. Ты и я провели там уйму времени. И это не еда, тут мы тоже можем быть уверены. Какое-нибудь насекомое? Можно ли начинить ядом осу? Мы должны…

– Звиняйте, сэр.

Ваймс повернулся.

– Детрит? Я думал, ты уже отдыхаешь.

– Я выбил из этих типов адрес той служанки, ну, Милдред Ветерок. Все как вы приказали, – стоически сказал Детрит. – Потом пошел туда, гляжу, а туда же все люди идут…

– Что ты имеешь в виду?

– Там все соседи собрались. Женщины плачут повсюду. Ну, в комнатах, в дверях. Так я сразу вспомнил про эту, как ее, депло… дупло…

– Про дипломатичность, – помог ему Ваймс.

– Во-во. Не кричать на людей и всякое такое… Ага, думаю, ситуация дулекатная. А тут в меня еще бросаться начали. Вещами всякими. Поэтому я и вернулся. Но адрес записал. Все, теперь я могу идти домой.

Детрит отдал честь, немного качнувшись от мощного удара ладонью по голове, и двинулся прочь.

– Спасибо, Детрит! – крикнул вслед Ваймс и опустил глаза на бумажку, испещренную кривыми буквами.

– Перв. этаж, Заводильная ул., двадцать семь, – прочел он. – Хорошие дела!

– Вы знаете этот адрес, сэр?

– Наверняка. Я родился на этой улице, – сказал Ваймс. – Сразу за Тенями. Ветерок… Ветерок… Да… Вот теперь я вспомнил. Неподалеку и вправду жила какая-то госпожа Ветерок. Худенькая женщина. Много шила. Большая семья. Впрочем, у всех нас были большие семьи: чем больше народу, тем теплее…

Он нахмурился. Не похоже, чтобы этот след куда-то вел. Служанки частенько ходят проведать матерей, чуть что случится – уже бегут. Что там по этому поводу говорила бабушка? «Сын остается сыном, покуда не женится, но дочь остается дочерью всю жизнь». Посылать туда стражников – только время понапрасну терять…

– Ну-ну… Заводильная улица, – пробормотал Ваймс и опять посмотрел на бумажку.

«Надо же, сколько лет прошло… Улица моей памяти. Мы наверняка идем по ложному следу. А лишних людей у меня нет, чтобы ими разбрасываться. Но я могу заглянуть туда сам. По пути. Сегодня, например».

– Э… Шельма?

– Да, сэр?

– У тебя на… губах. Красное. Э… У тебя на губах…

– Губная помада, сэр.

– А… Э… Губная помада? Ясно. Губная помада.

– Констебль Ангва дала ее мне, сэр.

– Как это мило с ее стороны, – сказал Ваймс.

Зал назывался Крысиным. Его так прозвали из-за оформления; кто-то из предыдущих обитателей дворца счел, что зал с фресками из танцующих крыс будет очень хорошо смотреться. На ковре тоже были вытканы узоры из крыс. На потолке водили хоровод танцующие крысы с переплетенными в центре хвостами. После получасового пребывания в этом зале большинство людей испытывали жгучее желание помыться.

И судя по всему, в Анк-Морпорке скоро должен был состояться банный день, поскольку зал быстро заполнялся.

По общему согласию кресло председателя заняла госпожа Розмари Лада, глава одной из основных Гильдий, Гильдии Белошвеек[15].

– Тишина, пожалуйста! Господа!

Шум немного уменьшился.

– Доктор Низз? – сказала она.

Глава Гильдии Убийц кивнул.