Ной (ЛП)

– Давай посмотрим, правильно ли я все понял. Этот засранец вернулся из ниоткуда после того, как бросил тебя, когда твоя мать умирала, зная, что он оставит тебя в полном одиночестве. Ты, якобы, больше не интересуешься его задницей, хотя через несколько месяцев после того, как вы с ним расстались, у тебя все еще были эти гребаные фотографии? – Чем больше Ной думал об этом, тем тяжелее становилось в груди. Он не был уверен, что ранило его больше – то, что Рони солгала, или то, что поверила мужику, которому, очевидно, было наплевать на нее. – Ты говоришь мне, что не хочешь иметь с ним ничего общего, но в тот момент, когда ты решишь расширить свою социальную жизнь, он будет первым, кому ты позвонишь? – Ной знал, что его слова были жестоки, но ничего не мог с собой поделать. Было чертовски больно узнать, что Рони, очевидно, достаточно заботилась об этом парне, чтобы купиться на эту дерьмовую версию правды – правды о нем – даже после того, что этот мудак сделал с ней. – Какую еще чушь он тебе наговорил обо мне? – Вероника пожала плечами, готовая расплакаться, но ничего не отрицала. – Говори!

– Что ты занимался наркотиками или торговлей наркотиками. – Ной засмеялся, но остановился, когда она спросила. – Это правда?

Рони не могла быть серьезной.

– А ты как думаешь?

Ответ на это был в ее неуверенных глазах. В это Рони тоже верила.

– Ух ты, – сказал Ной, отступая на несколько шагов. – Я и не подозревал, что произвел на тебя такое незначительное впечатление, что ты так обо мне думаешь.

– Я не...

– Я чертов сирота, Рони! Или ты забыла? – Ной никогда в жизни не был так зол.

Даже по пути сюда, когда он не мог думать ни о чем другом, кроме как добраться туда и разорвать Кратца на части. Тогда он просто разозлился и пришел в ярость от ревности. То, что он чувствовал сейчас, было гораздо хуже. Ему было так больно, как никогда раньше.

– Я не понаслышке знаю, каково это – быть отвергнутым семьей. Вот почему я не отворачиваюсь от друзей или людей, которые мне небезразличны. Это он, – Ной ткнул пальцем в том направлении, куда уехал этот ублюдок. – Этим дерьмом занимается он, а не я. Но, по-видимому, это ничего не значит в том, что касается тебя, верно? Потому что ты так легко готова поверить во что-то подобное обо мне только потому, что он сказал тебе это.

Теперь ее руки были прижаты ко рту, и Рони спустилась по ступенькам, чтобы подойти к нему, но Ной отступил подальше.

– Я никогда не говорила, что верю ему, я сказала, что мне любопытно. Я не знала, что думать. Дерек сказал, что это было очень давно. Люди совершают поступки, о которых сожалеют, и я была готова дать тебе возможность все рассказать. Даже если бы это было правдой, это не имело бы значения. Все это не имеет значения.

Это подтвердило его слова. Рони действительно верила во все эти вещи о нем, даже после того, что он только что сказал ей.

– Я просто сказал... – начал было Ной, но тут же резко обернулся; он не мог оставаться там ни минуты. – Знаешь, что? Верь во что хочешь, черт возьми. Как насчет этого? Мне все равно, – Он больше не будет пытаться убедить Рони, что достоин быть частью ее жизни.

– Ной, прости. Если ты говоришь, что такого не было, то я верю тебе.

Чудесно, что теперь Рони собирается его ублажить. Ной вскочил на мотоцикл и натянул шлем, радуясь, что он заглушает ее слова, потому что он не мог больше слышать ни слова. Если бы он был хоть немного похож на того молодого незрелого панка, каким она его себе представляла, мог бы подумать о том, чтобы послать ее, но все, о чем Ной мог думать, выезжая с ее подъездной дорожки, это как, черт возьми, он должен был забыть ее? Это было в миллион раз хуже, чем его разрыв с Тессой.

Какое-то время Ной тупо гонял по окрестностям, прежде чем определиться с пунктом назначения. Он не хотел ни с кем находиться рядом. То, как Рони действовала на него, было просто безумием. Эмоционально Ной был просто развалиной. Она была в его жизни всего несколько месяцев, и мысль о том, что ее больше не будет, была невыносима.

Через двадцать минут Ной сидел на краю боксерского ринга в спортзале. Он даже не потрудился включить свет, когда добрался туда. Единственным источником света был яркий лунный свет, проникавший через окна, и уличный фонарь, стоявший сразу за входной дверью и проникавший сквозь стеклянные двери.

Он понял, что не взорвался бы так, если бы уже не был так взвинчен. Слух о том, что Рони проводит время с бывшим, к которому она, вероятно, все еще питает чувства, действительно взбесил его. Ной никогда в жизни не чувствовал себя таким взбешенным и обиженным одновременно.

Вся эта чертова неделя была напряженной, пока все в итоге не развалилось на части. Может быть, если бы он объяснил Рони, что на самом деле произошло в школе с девушкой, которая забеременела, что он не бросил ее, она бы поняла. Возможно, он даже убедил ее в том, к чему стремился все это время. Что он достаточно взрослый, чтобы вести себя как взрослый, и даже тогда был таким.