Ноктэ

– Что со мной случилось?

Я в полном замешательстве, шокированная, потерянная.

Дэр сглатывает.

– Таким образом твоя психика пыталась защитить тебя. Ты пережила ужасную потерю. Ты чувствовала свою вину за то, к чему была не причастна. Это оказалось больше, чем ты могла вынести. На следующий день после того, как они погибли, ты проснулась с мыслью, что Финн все еще жив, хотя были и моменты, когда ты думала, что ты – это Финн. Врачи сказали, что ты должна справиться с этим самостоятельно, что если попробовать насильно вытащить тебя в реальный мир, это может принести тебе непосильную боль.

– Так значит, все просто приняли это как должное? – приходит ко мне жуткое осознание. – Я безумная! Я сумасшедшая, но никогда этого не признавала.

Темный взгляд Дэра переплетается с моим.

– Нет, это не так, – заявляет он настолько твердо, что с ним невозможно поспорить. – Твое сознание дало сбой, потому что реальность оказалась слишком страшной. Тебе поставили ПТСР[15] и обнаружили диссоциативную потерю памяти. Это не значит, что ты сошла с ума.

– Так вот почему ты не смог быть со мной, – начинаю медленно понимать я, складывая пазл воедино, – потому что я чокнутая, даже не смогла вспомнить тебя. Как вообще я могла избавить себя от воспоминаний о таком большом пласте моей жизни? Вообще не понимаю, почему ты остался со мной. Ведь я такая сумасшедшая!

Я снова рыдаю, хотя, возможно, я и не прекращала, а Дэр крепко прижимает меня к своей груди.

– Я люблю тебя, Калла. Ты забыла меня, потому что чувствовала себя виноватой, думая обо мне. Ты была уверена, что это ты во всем виновата. Ты считала, что не заслуживаешь ничего хорошего в жизни.

– Наверное, так и есть, – кричу я, чувствуя, как горячие слезы бегут по щекам.

Я сжимаю веки, но как только я делаю это, перед моими глазами появляется лицо моего брата.

– Ты заслуживаешь самого лучшего, – настойчиво говорит мне Дэр, я открываю глаза и внимательно смотрю на него. – Ты любишь меня, а я люблю тебя.

Я помню тот самый момент, когда он впервые признался мне в этом, несколько месяцев назад. Но мне сложно воспроизвести это воспоминание в деталях. Оно кажется мне далеким и расплывчатым, словно оно окутано туманом. Как будто я пытаюсь достать его из мутной воды, чтобы рассмотреть внимательно под светом солнца.

– Я могу вспомнить не все, – разочарованно признаюсь я. – Мои воспоминания о тебе… Их не так уж много.

Дэр кивает.

– Врачи сказали, что память вернется к тебе постепенно. Сначала я… пытался сохранять дистанцию, но это оказалось не так-то просто, и никаких улучшений у тебя не наблюдалось. Мы решили, что я снова войду в твою жизнь в качестве незнакомца, чтобы проверить, не всколыхнет ли это твои воспоминания.

Я чувствую себя такой глупой… абсолютно безумной.

– Так значит, ты подстроил нашу первую встречу? В больнице.

Дэр пристально смотрит на меня, выражение его лица намеренно безразличное.

– Да.

– Так вот почему мне показалось, что мы уже как будто знакомы, – постепенно осознаю я. – У меня было ощущение, что мы уже виделись где-то раньше. Поэтому меня так тянуло к тебе с самой первой встречи. Все эти дежавю, мои сны…

– Ты и представить себе не можешь, как это было сложно, – рассказывает он, – притворяться, что не знаю тебя.

Я сглатываю, потому что могу вообразить себе всю его боль, а самое главное, я понимаю, что произошедшее было полностью моей виной. А затем меня накрывает уже другая мысль, пугающая еще сильнее.

– Пекан, – выдыхаю я, мои глаза широко раскрыты от ужаса. – Это не Финн подложил их мне в еду, а я сама. Больница… Я была там вовсе не ради Финна… Я сама была там под наблюдением… Им нужно было знать, не наврежу ли я себе снова.

Дэр ничего не отвечает, но его молчание красноречивее любых слов.

Я оглядываю комнату, опустевшую, словно лишившуюся своей души.

– Мой брат мертв, – у этих слов тошнотворный вкус.

Дэр снова ничего не говорит, но обнимает меня крепче.

– Все это время ты знал, – каждое сказанное слово дается мне с огромным трудом.

Дэр смотрит на меня сверху вниз.

– Я не мог рассказать тебе. Доктора говорили, что воспоминания должны вернуться к тебе сами.

– Я глупая! – Слезы стекают ручьями по моим щекам, и я вытираю их рукавом, не обращая внимания на бешеное сердцебиение, потому что мне слишком больно. – Я сумасшедшая!

– Нет, это не так.

– Кого ты пытаешься таким образом переубедить: себя или меня? – спрашиваю я, мой голос наполнен болью.

– Тебя, – уверенно отвечает он.

Я смотрю из окна на падающий с небес дождь, на скалы. Ветер, глина, мокрые капли… Слезы переполняют мои глаза, и все, что я вижу, сливается в одно огромное красное пятно. Красный = опасность.

Моя потеря невосполнима.

Мой брат.

Моя боль.

Все погружается в красное.

– С тех самых пор, как мы появились на свет, мы были Каллой и Финном, – безучастно повествую я. – Кто же я такая теперь?

Дэр прижимает меня к себе, безразличный к погоде за окном, безразличный ко всему вокруг, кроме меня.

– Я – всего лишь половина целого. Другая моя половина – это Финн. Что я буду делать без него?