Ноктэ

Он встаёт и стягивает футболку, слегка поморщившись при движении рук. Он швыряет забрызганную кровью одежду в раковину, и я с трудом могу дышать, глядя на его брюшной пресс. Рельефный, как стиральная доска, он зависает перед моим лицом, и мне хочется провести по этим кубикам пальцами, последовать за тонкой тёмной «счастливой дорожкой» за край его шортов, чтобы увидеть, куда она ведёт.

Но я и так знаю, куда она ведёт.

Мои щёки вспыхивают.

— Как вы здесь живёте? — тихо спрашивает Деэр, и я поднимаю глаза, чтобы проследить за его взглядом. Он пристально смотрит в окно на чёрный дым, который валит из труб крематория. И я едва не съёживаюсь от одного факта, что он понял, что это за дым. Горящие тела.

Я пожимаю плечами.

— Я к этому привыкла. Есть и более жуткие места.

Он смотрит на меня с сомнением.

— О, правда?

Я киваю.

— Да. Я знаю одно такое, оставленное без присмотра.

— Мне бы хотелось как-нибудь там побывать, — говорит он мне. — Или я в это не поверю.

Я улыбаюсь.

— Договорились. Только если расскажешь, что с тобой. Почему ты наказываешь свои руки? В чём они провинились?

— Мне действительно не хочется сейчас об этом говорить, — отвечает Деэр, снова опираясь о столешницу настолько небрежно, что аж больно. — Конечно, если ты не используешь один из своих вопросов — тогда я буду обязан ответить.

Я не колеблюсь.

— Я использую вопрос.

Он вздыхает, поскольку видел, что к этому шло, и я едва не падаю в черноту его глаз, потому что они как два бездонных колодца.

— Я злюсь на себя, — наконец говорит он, словно это и есть ответ.

— Это очевидно, — с иронией отвечаю я. — Но вопрос… почему?

Теперь Деэр смотрит на меня взглядом полным боли и чего-то настолько несчастного и ужасного, что у меня в животе всё переворачивается.

— Потому что я не могу кое-что изменить. И потому что позволил этому затронуть себя, — наконец отвечает он. — Кое-что, что я не могу контролировать. Это глупо. И это выводит меня из себя.

— Тебя раздражают эмоции? — приподняв бровь, спрашиваю я.

Теперь он ухмыляется, и тяжесть исчезает.

— Так бывает, когда они глупые.

Он поворачивается, собираясь выйти из кухни, и я с трудом втягиваю воздух.

На верхней части его спины, поперёк лопаток, набито тату.

«Живи свободно».

Я никогда не видела такой подходящей татуировки для парня со столь подходящим именем. Если кто и живёт свободно, так это Деэр.

— Мне нравится твоя татуировка, — кричу я ему, когда он проходит из кухни в спальню, исчезая из поля моего зрения.

— Свобода — это иллюзия, — отзывается он.

Мне хочется спросить его почему, но я не хочу использовать вопрос, поэтому воздерживаюсь от дальнейших расспросов. Пока что.

Минуту спустя он появляется в чистой рубашке.

— У нас в доме есть марля и бинты, — говорю ему. — Пойдёшь со мной, чтобы я перевязала твои раны? Мы с Финном сегодня поймали крабов. Поужинаем вместе.

Я не прошу. Это требование. И, к моему удивлению, Деэр кивает.

— Хорошо.

Я приподнимаю бровь.

— Хорошо?

Он улыбается, и тот Деэр, которого я знаю, — очаровательный и дружелюбный — возвращается.

— Да. Хочу посмотреть, действительно ли они кричат, когда опускаешь их в кастрюлю.

Я, должно быть, слегка отшатнулась, потому что он усмехается.

— Я шучу. Это же миф, верно?

Я киваю.

— У них нет голосовых связок. Но иногда они издают звук, похожий на крик, когда воздух пузырьками поднимается из их желудков.

— Приятная мысль, — с иронией произносит Деэр.

— Я просто не думаю об этом, — пожимаю я плечами. — Потому что они вкусные.

— Садистка, но при этом практичная, — подмечает Деэр, придерживая для меня дверь.

Я улыбаюсь.

— Это моя гамартия[16].

Деэр качает головой.

— Я не верю в фатальные ошибки.

Я замираю, глядя на него.

— В самом деле? Тогда что, скажи на милость, станет твоей погибелью?

Деэр тоже останавливается, опустив руки по бокам и изучающе глядя на меня.

— Есть очень большая вероятность, что моей погибелью станешь ты.

13 TREDECIM

— Как ты можешь такое говорить? — заикаюсь я. — Мы же познакомились совсем недавно.

Губа Деэра подрагивает, и он начинает идти в сторону моего дома.

— Я очень интуитивный парень, Калла-Лилия. Полагаю, это можно назвать просто предчувствием.

Пока мы идём к моему дому, меня не покидает ощущение, словно я шагаю в облаке замешательства. И едва сталкиваюсь с Финном, когда мы заходим внутрь, как он тут же понимает, что что-то не так, хотя и не пытается узнать подробности. Вместо этого он лишь спокойно оценивает меня.

— Всё в порядке? — Его голос тихий и ровный, и я киваю.

— Да.

Он тоже кивает.

— Отлично. Я нехорошо себя чувствую, так что поем в своей комнате.

Финн поворачивается и исчезает в дальнем коридоре прежде, чем я успеваю что-то сказать. Подозреваю, его отсутствие связано больше с присутствием Деэра, чем с плохим самочувствием. Я вздыхаю, когда через кухонную дверь выходит мой отец.

Он бросает взгляд на Деэра.

— Хочешь чего-нибудь выпить?

— Конечно. Я буду всё, что вы предложите, — отвечает Деэр.

Отец уходит и через минуту возвращается с пивом.

— Выглядишь так, словно выпил бы чего-нибудь покрепче лимонада.