Ноктэ

— Мне тоже нравится. А ещё мне нравится, что ты знаешь латынь.

От обоюдных уколов и словесных баталий я улыбаюсь.

— Финн знает латынь, — поправляю я Деэра. — Я всего лишь нахваталась несколько словечек от него.

— Почему он так любит латынь?

Я озираюсь по сторонам, снова проверяя тропу в поисках Финна, но его там нет.

— Он хочет стать врачом. Психологом, вообще-то. Латинский язык — основа медицинской терминологии, так что, думаю, он понимает, что ему нужно быстро стартануть.

— Умно, — кивает Деэр.

Я вынуждена согласиться.

— Финн восхитительный, — говорю я ему. — Серьёзно.

— А не говоришь ли ты это только потому, что вы близнецы? — дразнит Деэр.

Я отрицательно мотаю головой.

— Не-е-т. Он намного умнее меня.

— Сомневаюсь, — парирует он. — Ты и сама кажешься довольно восхитительной.

— Но недостаточно, чтобы держаться от тебя подальше, — не задумываясь отвечаю я.

Деэр резко вскидывает голову от удивления.

— Откуда такие мысли? — Он смотрит на меня круглыми глазами.

Если честно, я и сама не знаю.

— Полагаю, я просто разочарована твоим «подождём и увидим» суждением, — бормочу я.

Деэр склоняет голову.

— Терпение не входит в перечень твоих добродетелей?

Я качаю головой.

— К сожалению, нет.

— Но всё хорошее приходит к тем, кто ждёт, — подмечает Деэр.

— Я не кетчуп, — подкалываю я в ответ.

Он смотрит на меня в замешательстве.

— Это старый рекламный лозунг кетчупа.

Он качает головой.

— Американцы. Вы обожаете свои соусы.

Я слышу, как по гравию подъездной дорожки скрипят автомобильные покрышки, выглядываю из-за Деэра и вижу подъезжающий катафалк отца.

— Уф-ф. Сегодня похороны. Ты, возможно, пожелаешь уехать отсюда, если не хочешь оказаться окружён плачущими людьми.

Деэр выглядит равнодушным, делая глоток кофе.

— Хочешь провести для меня экскурсию по Астории? — небрежно спрашивает он, вставая и потягиваясь. Я снова отвлекаюсь на полоску гладкой кожи его живота, которая показывается, когда приподнимается его рубашка. Он ловит мой взгляд и улыбается. — Мой брюшной пресс тоже поедет, — заносчиво добавляет он.

Я закатываю глаза.

— Ты пытаешься меня подкупить?

Его тёмные глаза встречаются с моими.

— Я сделаю всё, что потребуется. Если хочешь, могу даже поехать без рубашки.

Моё сердце вряд ли сумеет это вынести.

Вдруг становится трудно глотать, и мне необходимо отвлечься. Мне нужно убраться подальше от предстоящих похорон.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Поехали. Но только если ты повезёшь. И в рубашке.

— Договорились, — говорит он ликующе.

Только именно я ликую спустя несколько минут, когда обхватываю руками его талию, и мы скользим вниз с горы. Моя грудь прижимается к его спине, и мы подходим друг другу подобно идеально сложенным кусочкам пазла.

Сначала я веду его в свою любимую кофейню, где мы усаживаемся снаружи и недолго потягиваем эспрессо. Мы сидим в тени, и дует очень прохладный утренний ветерок, поэтому, когда Деэр замечает мою дрожь, он кладёт руку на спинку моего стула, и я прижимаюсь к ней.

Мне хочется оставаться в этом положений весь остаток дня, или, возможно, даже вечность, но через двадцать минут Деэр поглядывает на меня.

— Что дальше, гид?

Я вздыхаю.

— А из тебя начальник — сущее наказание.

Но и в этот раз, сидя на мотоцикле и обхватив его руками, я едва ли могу назвать это наказанием.

— Я хочу увидеть школу, в которую ты ходила, — говорит Деэр, перекрикивая шум ветра. И я направляю его к школе Астории. Он останавливается перед зданием, и я сожалею лишь о том, что здесь нет никого из моих одноклассников, чтобы стать свидетелями, как Калла Прайс едет на мотоцикле позади Деэра ДюБри. Это стало бы моей победой, потому что он намного сексуальнее, чем любой из них мог только мечтать.

Но сейчас лето, так что здесь нет никого, кто бы мог нас увидеть.

Деэр отходит от мотоцикла и стягивает шлем, лёгкий ветерок развевает его тёмные волосы. Он до нелепости красив, когда оценивает школу, прикрыв ладонью глаза от солнца.

— Так это и есть легендарное место пыток?

Я киваю.

— К сожалению.

Деэр бросает на меня взгляд.

— Это всего лишь здание, Калла. Оно не может причинить тебе боли.

— Но люди внутри него — могут, — замечаю я, шрамы от их слов надолго отпечатались в моей памяти. — Слова могут ранить людей так же сильно, как и оружие.

Он кивает.

— Знаю. Но, становясь старше, начинаешь понимать, что люди в школе не имели для тебя абсолютно никакого значения. Они всего лишь глупые, ничего не понимающие дети. Ты пойдёшь дальше и будешь совершать великие дела, а они останутся здесь, в этом маленьком городке и так ничего и не сделают. А ты достигнешь многого.

Я таращусь на него.

— И откуда именно ты это знаешь?

Он пожимает плечами.

— Простая математика. Однажды я читал исследование, в котором говорилось, что больше половины населения никогда не переедет дальше двадцати километров от родного города. Здесь, полагаю, не так уж много блестящих возможностей. Так что твои одноклассники, которые останутся здесь, никогда не спасут мир или ещё что-нибудь.

— А я спасу? — Мой голос звучит резко.

Деэр не дрогнет.

— Ты изменишь чей-то мир. Я уверен в этом.