Ноктюрн

Когда он ушел, я побрился, примерил костюм. Сшит он был старомодно, зато был мне впору. Я посмотрел на себя в зеркало. Совсем другое дело!

Отец вернулся расстроенный и хмурый: буря загнала в сети плавучую мину.

— Теперь ищи денег на новую сеть, — сокрушался отец. — А где их взять?

Едва стемнело, мы отправились на пристань. Сторож, повернувшись к нам спиной, делал вид, что ничего не замечает. Мы сели в лодку, запустили мотор и вдоль мола вышли в море.

Отец Иветты решил высадить меня в ближайшем заливе Энво и оттуда показать безопасную дорогу на Марсель.

— Я бы мог вас подвезти и ближе, — сказал он, — только там повсюду береговые батареи. Уж лучше пристать в заливе Энво. Он похож на фиорд, и там есть отличная пристань.

Ничего другого я не мог придумать и потому во всем положился на отца Иветты. А Касси уже мигал позади двумя синими глазочками. За ним поднималась темная громада скалы, с которой отец в пылу драки сбросил своего соперника. Впереди, справа от нас, всплыл изрезанный бухтами лесистый берег. Через полчаса отец выключил мотор и сел на весла.

— В самом устье залива из воды торчит каменный клык, — сказал он. — Смотрите, как бы нам не напороться на него.

Действительно, у входа в залив над водой поднимался обломок скалы. Я схватился за руль. Обогнув камень, мы скользнули в черную пасть залива. Скалистые кручи громоздились над нами все выше и выше. У подножья их лениво плескалась вода. Кругом стояла мертвая тишина, как будто мы находились в глубоком подземелье. Луна сквозь пелену облаков цедила мелкую, едва различимую серебристую пыль. Небо постепенно прояснилось, и на фоне светлеющих туч четко выступила почти отвесная остроконечная скала. Я указал на нее отцу Иветты.

— Ее зовут Пирамидой, эту скалу, — пояснил он. — Там кончается залив и начинается суша.

Вскоре лодка пристала к узким мосткам. Пока отец привязывал ее, я спрыгнул на доски и, держась руками за каменный выступ, вышел на усеянный галькой берег. Вскоре меня нагнал отец Иветты.

— Я пойду вперед, — сказал он. — А то тут в два счета можно свернуть себе шею. Вон видите, сколько крестов на той скале.

Только теперь я заметил в просвете горизонта черные силуэты крестов.

— По берегу много всяких таинственных пещер. Они так и манят туристов. И не один из них нашел себе тут конец.

Мы продвигались с большой осторожностью. Тропинка, петляя между скал, взбиралась все выше, пока не привела нас в соснячок. Молча миновали какой-то санаторий и очутились на каменистом склоне. Под нами лежала долина. По ту сторону ее вздымались холмы, поросшие кустарником и редколесьем.

— За этими холмами — Марсель, — шепотом сказал отец. — На пути вам попадется барак — это военный лагерь. Держитесь левее. А вон с того холма увидите город. Шагайте прямо на храм Святой богоматери-спасительницы. Вы легко его отыщете в северо-восточной части города, на возвышенном месте. А уж оттуда спускайтесь прямо в старый порт.

Он дал мне немного денег на дорогу, наказав кланяться Иветте, и распрощался со мной.

Дальнейшее путешествие оказалось куда более трудным, чем я предполагал. Хорошо еще, что ночь была не слишком темной, а луна не слишком яркой. Я часто останавливался в тени деревьев, внимательно изучая местность. Наконец я пересек долину и, взобравшись на пригорок, увидел Марсель. Было уже поздно, и я боялся, что не успею прийти в город во́время. Мне хотелось встретить Иветту не дома, а в баре, так будет безопасней. Конечно, я допускал, что она вообще не станет со мною разговаривать. Ну что ж, тогда придется отправиться в горы. Всегда найдутся люди, которые захотят и смогут помочь. Отступать мне было некуда. Лучше умереть, чем возвращаться за колючую проволоку.

Отдохнув немного, я опять пустился в путь, придерживаясь храма Святой богоматери. Под гору шагать было легко. Вскоре я набрел на тропинку, которая привела меня на окраину города. Дальше я решил идти напропалую, не прячась и не скрываясь.

И вот после нудных поисков я в раздумье стоял перед баром Иветты — зайти или дожидаться ее на улице? Не успел я принять решение, как дверь отворилась, и на улицу вышло несколько подвыпивших мужчин. По одежде и походке было видно, что моряки. Дверь осталась приоткрытой, и я, подняв воротник, вошел в бар.

Это было весьма неприглядное, прокуренное помещение с пятью-шестью столиками и подковообразной стойкой. Вдоль нее стояли высокие табуреты. На одном из них сидел щеголевато одетый лысый мужчина и, ссутулившись, пил вино из сверкающего бокала. В углу за бутылкой о чем-то спорили два приятеля. Иветты не было. Я сел за свободный столик, откуда был виден весь бар. Не отрываясь, смотрел на красные портьеры, висевшие на двери за стойкой. Если Иветта в баре, она за этими портьерами. И не ошибся. Портьеры раздвинулись, вошла Иветта. Она с улыбкой что-то протянула мужчине за стойкой, потом направилась ко мне.

— Я вас слушаю, что вам угодно?

Я раздумывал, что́ бы мне заказать.

— Может, красного вина желаете?

— Дайте вермута, — сказал я.

— К сожалению, вермута нет.

— Тогда красного вина.