Ноктюрн

— Так проще и по-дружески. Здесь я не капитан. Здесь мы с вами равны. И если нам будет суждено спастись, вы мне останетесь другом на всю жизнь. Я ведь вам обязан жизнью, не так ли?

Антон не ответил. Он чувствовал, что капитан говорит от души. Антону стало грустно оттого, что он должен таиться. Но что делать, время для откровенности еще не пришло. Может, дружеские излияния капитана стоят не больше, чем эффектная история, которую он сочинил на тот случай, если их подберут фашисты. Жизнь научила Антона раньше времени не раскрывать свою душу и сердце, поскольку это зачастую связано с неприятными сюрпризами. Так случилось после побега из Испании. Их держали в концентрационном лагере в Алжире, неподалеку от Орана. К ним. подослали провокаторов, которые старались вызвать заключенных на откровенность. На удочку одного из них и попался Антон. Только новый побег спас его от каторжных работ на строительстве дороги в пустыне, что означало верную смерть.

Да, они с Робертом Бруном разные люди, из двух разных миров. У них не могло быть общего пути.

В океанах бывают холодные и теплые течения, которые иной раз текут совсем рядом, но никогда не сливаются. Они с Робертом Бруном похожи на такие течения. Сольются ли когда-нибудь два человеческих потока в одну волю, в одно стремление? Зависело это от Роберта Бруна и, пожалуй, от времени, потому что, человек не может измениться сразу. А сколько времени оставалось в их распоряжении, этого никто не знал. Может, завтра же эти потоки исчезнут в безбрежном океане.

— Ступайте отдохните, — сказал Брун, по привычке бросив «ступайте», словно он зашел в рубку сменить штурмана. Здесь это означало немного расслабить мускулы и, всем телом навалившись на обломок, забыться тяжелым, кошмарным сном.

— Привяжитесь ремнем к доске, — посоветовал капитан. — Как это я раньше не догадался!

Антон снял ремень, опоясал им обломок, застегнул пряжку, просунул под нее руку и лег на спину. Действительно, так было легче. Волны баюкали Антона, как нежные, заботливые материнские руки. И он вспомнил свою мать, которую не видел уже много лет. Как-то ей живется в маленьком городке на берегу Гауи? Отец умер, она одна в своем домике на окраине среди огородов, дюжины яблонь и старой груши, весной сплошь усыпанной цветами, осенью сгибавшейся под тяжестью плодов. «Мама, милая мама, — думал Антон. — Не суди меня слишком строго за то, что не послушался тебя и, покинув тихий городок, бросился в бурлящий водоворот мировых событий. Я не мог иначе. Моя совесть, мои убеждения заставили выбрать этот путь, и потому я покинул тебя, потому я выбрал жизнь другую, чем ты сулила мне, куда более тревожную и горькую, а потому и прекрасную. Навряд ли ты поймешь это, и все же не сердись, мама. Я знаю, ты любишь меня, может, еще больше, чем прежде...»

Отогнав прочь раздумья, Антон, наконец, задремал. На рассвете над ним прошлась огромная волна. Он перевернулся на живот и долго отплевывался, жадно глоТая воздух. Капитан, одной рукой обхватив доску, упрямо продолжал грести. Лицо его стало землистым, черты в неярком утреннем свете казались резче, а глаза лихорадочно. блестели.

— Ночью проходило какое-то судно, — сообщил он. — Примерно в миле от нас. Ты не слышал, как я кричал?

— Нет, не слышал, — ответил Антон. — А чей был корабль?

— Наверное, союзников, — ответил капитан. — Видел только силуэт.

— Военный?

— Транспортник. Шел нашим курсом. Только на север. Скорее всего в какой-нибудь порт. Ирландского моря. Самый надежный путь. Ла-Манш закрыт.

— Надежный? — переспросил Антон.

— Еще бы! — невозмутимо отозвался капитан. — Если судно пускают на дно после пяти удачных рейсов, то это небольшая потеря для военных лет.

— А люди?

— Люди погибают и на фронте. Кроме того, моряки получают значительно больше денег, чем в мирное время. Если нас подберут союзники и мы вернемся в Англию, вы разбогатеете. Вам причитается не только зарплата, но еще особое вознаграждение, довольно кругленькая сумма. Несколько месяцев сможете жить припеваючи.

— Господин капитан, — произнес Антон, забыв о вчерашнем уговоре называть друг друга по именам, — не знаю, известно ли вам, но я уже несколько месяцев не получал ни шиллинга.

— Но аванс-то получили?

— Аванс! — воскликнул Антон. — Эти жалкие гроши!

— Поймите же, — начал объяснять капитан, — если б мы платили сразу, тогда матросов пришлось бы держать на цепи. Куда проще принудить выполнять свой гражданский долг, удерживая их жалованье. Иначе были бы хаос, анархия. Посмотрите, Антон! — неожиданно воскликнул капитан. — Поднимается туман. Будет дождь.

Действительно, море курилось.

— Воздух холоднее воды Гольфстрима, — сказал капитан, — потому образуется туман. Сегодня обязательно будет дождь.

— Вот было бы здорово!

— У вас есть жена? — ни с того ни с сего спросил капитан.

— Я холостяк, — ответил Антон.

— А сколько вам лет?

— Тридцать семь.

— Давно пора жениться. На морской службе холостяки распускаются. Они готовы пойти с первой попавшейся женщиной.

Антон рассердился.

— А по-моему, гораздо хуже пойти с первой попавшейся, имея дома жену.