Читаем Ноктюрн полностью

Извините, если звучит настойчиво, на самом деле, хотя и пишу стихи, но люблю управлять событиями – поэтому стараюсь планировать заранее ))

да, часов в 12?

вы все там же у Садовой живете?

хорошо


Да, я сегодня ухожу рано

Завтра в 12 )

Вы подходите прямо – я там уже буду

Если что – то в скайпе

Хорошо? )


Доброй ночи )

Вижу, что вы оффлайн, Наташа, а я что-то немного нервничаю )

Я так почитал – вроде бы кафе Ферма хорошее и там же примерно. Что вы думаете?

До завтра )

4

Да )

Наташа, спасибо – было хорошо…

Буду ждать какого-то сигнала от вас. Или несигнала.

Но два слова еще )

Ваш портрет, который мне так нравится

И книжка, если захотите прочесть


Наташа – если что, не обижайтесь, что в метро убежал от вас

Немного бестолковая была ситуация, и я себя неловко чувствовал.

знаете, такое странное неловкое чувство

вроде и знакомы сто лет и почему-то не подойти

Если честно – иногда мне казалось, что надо просто поцеловать вас

не вчера вечером – раньше )

но эмпатия одно, а поверх действительно много различных препон, которые иногда пойди пробей

давайте действительно еще встретимся на той неделе, пока не уехали? утром или вечером куда-то…

а то трудно жить в таком взвешенном состоянии


извините, если так

но ведь не поцеловал )

а на самом деле – просто говорю вам то, что обычно скрыто

5

Наташа, знаете, вы сердитесь, что я вас смущаю )

Ну а вдруг завтра скажете нет – и уже не смогу, поэтому )

А серьезно – я хорошо помню первый раз, когда вас провожал. Я несколько раз напрашивался, и вы согласились почти по забывчивости. Мы тогда тоже оживленно говорили, и я помню, как в метро потом смотрел на вас – вы буквально сияли. Я подумал – вот так выглядит влюбленная девушка. И тогда хотел вас поцеловать. Поймите правильно – не собирался, но, не знаю… правильное слово – мечтал )


Да, спасибо

Знаете, я много лет жил в похожем состоянии… И последние дни тоже во взволнованном расстройстве, вряд ли могу здраво-аргументированно отвечать. Я только знаю, что чувствую, и, если будем общаться ближе, – чувство будет только сильнее и глубже. Я тоже вижу много но, но как бы вокруг, а не во мне самом. А вы – ну вы же всегда можете захлопнуть калитку, если захотите. Хотя вся моя тревога сейчас только об этом и есть – вдруг опять испугаетесь и закроетесь )

Давайте, пожалуйста, решимся, что увидимся. Хотите, в среду опять утром или когда удобнее. А то вы меня ругали, но я уже и сам работать не могу, перечитываю пятый раз )

6

У поэтов есть такой обычай – общаться молча и по ночам )

Наташа, перечитал еще и в десятый раз ваши слова… знаете, вот моя книга, она о любви. О том, какую любовь хотел бы я встретить. О той, которой не место в мире со многими но. И о той, которая навсегда. Помните, говорил вам об английской книге (Ken Grimwood – Replay) про несколько жизней, которые мужчине и женщине пришлось пережить, то сходясь, то расходясь, – жизней! – чтобы понять, что они друг для друга? Но у нас нет жизней.

Просто – а вдруг она это вы? Я вас не пытаюсь убедить в чем-то, а скорее вас спрашиваю – а вдруг это вы? Вы же знаете, в кого вы влюблялись, в ком разочаровывались, можете, глядя назад и глядя в себя, почувствовать… А вдруг? Или нет? И даже, судя по вашим трем месяцам сомнений, ответ на этот маленький вопрос вы уже знаете. Просто будьте настоящей собой…

Знаете, я долго пытался найти слова, чтобы описать, чем ваша близость, когда разговариваем, отличает ваши мгновения от других, пережитых когда-то с кем-то до вас. Я нашел сейчас старое стихотворение, написанное ни о ком несколько лет назад – точнее, о некой принцессе-Грёзе, некоем ангеле, который всегда рядом, где-то над плечом, где-то в воздухе, надо только почувствовать. Вы тоже говорили – как будто чувство из прошлых жизней, что-то непостижимое, что не просто есть, а было всегда. Вы сказали, что я спокойный человек, – а я сказал, что холерик. И внутри – действительно все время вихри чувств. А с вами рядом приходит свежесть и покой моря и свободы, которые даны душе навсегда.

Это стихи на тему древнегреческого мифа об Алкионе, которая не хотела расставаться с ушедшим в море любимым:


С тягучим криком пронесется чайка

Над вскинувшейся к облаку волной,

И просочится облако сквозь пальцы

Прозрачною строкой берестяной:

Я так люблю тебя! Проснувшиеся звезды

Сейчас коснутся мокрых серых глаз,

И мы застынем в мифе, Алкиона,

Покуда пена не отпустит нас.


Я думаю, если бы я мог выбирать, я бы хотел застыть в мифе вместе с вами.

7

Видите – я с вами уже по ночам разговариваю )

Знаете, наш разговор в "Ферме", когда упомянули о как бы прошлых жизнях, мне так внезапно отразился сегодня. Я очень люблю песню Parisienne walkways, – и ее слова вдруг услышались, как воспоминания не о бывшем прошлом, а о небывшем прошлом. Как будто мы с вами были и тогда, просто позабыли в земной суматохе. А на самом деле – удивительно! – нас даже можно видеть на фотографиях )

Ну, я себе это представлял в голове как немного фантастический сюжет, может быть, начало фильма. Вот звучит эта музыка и…

Перейти на страницу:

Похожие книги

В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза