Читаем Ноктюрн Шопена полностью

Ноктюрн Шопена

Вера обожала свой загородный дом и сад. Но она и представить себе не могла, что однажды ей предложат работу ландшафтного дизайнера, которая круто изменит ее судьбу.

Нина Стожкова

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее18+

Нина Стожкова

Ноктюрн Шопена

Рассказ

В тот день ветер и дождь за окном разбушевались, как футбольные фанаты после матча. Раскрасневшаяся рябина испуганно взмахивала ветками, словно отбиваясь от хулиганов, кровля на старой крыше грохотала не хуже трибуны под ногами болельщиков, а последние астры в саду выглядели такими растрепанными, точно вынырнули из серьезной потасовки.

Вера отхлебнула кофе из тонкой белой чашечки костяного фарфора, подоткнула пушистый плед и с отвращением взглянула на мир за окном. Мир уже с утра выглядел враждебным и неприветливым, словно разгоряченные водкой мужики, затеявшие драку на городской улице. Вот бы никогда не покидать светлую веранду с высокими окнами в сад, не выключать старенький проигрыватель, из которого льются волшебные звуки Шопена!

Недавно у Веры впервые появились небольшие сбережения, и она сама отделала веранду, перелопатив кучу глянцевых журналов по интерьеру. Белые стены, синие дверные проемы и белые занавески в синий цветочек помогли увеличить пространство, а симпатичные мелочи, в которые Вера превратила деревенский хлам, извлеченный из сарая, – создать уют и “неповторимый облик жилища”, как любят выражаться авторы подобных изданий. На перевернутую бочку, задрапированную синей рогожкой, Вера водрузила разлапистую аралию, а в нишу, образовавшуюся из бывшего оконного проема, поместила корзинку с сухими розами. Еще на веранде разместились старинный круглый стол со скатертью, затейливо вышитой в прошлом веке Вериной бабушкой и недавно отреставрированной Верой, массивная ножная машинка марки “Зингер” и современный, однако весьма симпатичный комодик с белой настольной лампой под синим абажуром.

Тем не менее, выбираться из уютного мирка надо было как можно быстрее. Через полчаса – автобус на Прелестное, до остановки трусить минут пятнадцать, а еще дел немеряно.

Вера наскоро натянула джинсы и свитер, потрепала по холке погрустневшего спаниеля Рикки, кинула “вискаса” коту Петруччио – хоть бы один глаз приоткрыл, нахал! – и припустила к калитке.

– На работу? – с завистью поинтересовалась соседка Жанна.

Этот вопрос, зная ответ заранее, она задавала Вере каждый день с тех пор, как та устроилась работать в Прелестное. Вот и сейчас, несмотря на дождь, Жанна как бы случайно оказалась у Вериной калитки. Впрочем, и другие соседки не забывали спрашивать Веру про новую работу и многозначительно переглядываться.

Получить денежное место Вере помог случай. Как-то субботним утром она отправилась в деревенский магазин. Привязала у входа Рикки, купила хлеба, колбасы и молока, а тут как раз молоденькая продавщица Раечка заболталась, и Верину сотенную купюру сунула обратно вместе со сдачей.

– Ты так, Рая, проторгуешься, – возмутилась Вера, возвращая бумажку. – Хоть бы на калькуляторе, что ли, считала, раз в школе математике не учат.

– У вас что, сегодня день честности? – вежливо поинтересовался у Веры незнакомый покупатель. Одет он был по-дачному: в клетчатые шорты «пионерское детство», белую безразмерную футболку с хвастливой надписью «Могу!» и сандалии на босу ногу.

– А вы, наверное, про заповедь “не укради” никогда не слыхали? – огрызнулась Вера, уничтожая его своими фиалковыми глазами и указывая взглядом за окно. Там на пригорке красовалась симпатичная розовая церквушка, составлявшая вместе с магазином центр их большого села.

– И с собаками в наш магазин, между прочим, заходить не принято, – продолжила она, – вы что, тоже не в курсе?

Свирепый ротвейлер в ошейнике с шипами пристально взглянул на Веру и вдруг радостно завилял обрубком хвоста.

– Пес-то лучше хозяина, не такой противный, – с раздражением подумала Вера, – совсем обнаглели эти нувориши, уже в сельпо свои порядки устанавливают, сидели бы, что ли, за своими высокими заборами…

Вера уже собиралась идти, но незнакомец внезапно остановил ее.

* А я предлагаю вам немедленно возлюбить ближнего своего, то есть меня, и прийти на помощь в трудную минуту. Жена не любит заниматься домом и садом, а забот и тот, и другой требуют все больше. Я вижу, вы женщина со вкусом, и дом ваш в деревне я знаю, там еще садик такой симпатичный. Помогите нам устроить нашу жизнь по-человечески! Станьте в доме хозяйкой! Как раз сегодня жена рассчитала очередную помощницу, и целый день все в доме кувырком. Даже завтрака нет. Вот я и зашел чего-нибудь к чаю купить. Размер моей благодарности, надеюсь, вас устроит.

Незнакомец назвал сумму, превышавшую в несколько раз бывшую Верину зарплату, и она пообещала подумать.

Деревенской жительницей Вера стала недавно. Старенький дом в большом подмосковном селе достался ей в наследство от матери, но окончательно она переехала сюда, когда в очередной раз потеряла работу. Прежний хозяин их журнала по интерьеру, словно проигравшийся помещик усадьбу с крепостными, передал свое издание вместе со всеми сотрудниками партнеру за долги, а новый «барин» и вовсе с ними церемониться не стал, дал «вольную» – мол, куда хотите, туда и проваливайте, только быстрее.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза