Ноктуарий. Театр гротеска

Поскольку, как я уже упомянул, аптека мистера Визнака находилась в неприметном месте, по ночам ее окружала тишина. Так как почти все уличные фонари в этом районе были разбиты или просто не работали, все, что было видно мне по ту сторону нашей маленькой витрины, – горящая неоновым светом вывеска мясной лавки напротив. Тусклые литеры мерцали до самого утра, образуя три слова: говядина, свинина, козлятина. Порой я так долго и так неотрывно вглядывался в эти слова, что голова моя переполнялась мясной абракадаброй, сначала говяжьей, затем козлиной, в конце концов – свиной. Приходилось спасаться от всего этого мяса в подсобке – окон там не было, а значит, и мясные галлюцинации мне не грозили. Вот только там мое внимание поглощали уже хранившиеся лекарства. Пузырьки, бутылочки и коробочки, стоя плотными рядами, занимали почти все место от пола до потолка, и я успел многое узнать о них от мистера Визнака – хотя готовить их самостоятельно и выдавать клиентам мне до сих пор не дозволялось. Мне было известно, какие из этих веществ могут навлечь смерть, если принять их в нужных дозах и нужным образом, и потому, как только я сбегал к ним от мясной абракадабры, меня через некоторое время начинали осаждать лекарства-убийцы – или бред смерти, самый бессмысленный и беспощадный бред из всех существующих. Из подсобки тогда приходилось бежать в уборную – и приводить мысли в порядок до тех пор, пока возвращение на пост за прилавком аптеки мистера Визнака не становилось возможным.

Как раз там, за прилавком, я и перенес один из визитов, исключительный в своей осмысленности супротив бессмыслия моей жизни – я бы сказал, что это было дно бессмысленности. В моей памяти инцидент отложился как аптечный визит — классифицировал я его так ввиду того, что каждое подобное событие всегда происходило на некоем новом месте, хоть и похожем на предыдущее, и эти места – равно как и события – мне раз за разом приходилось выискивать. Все предшествовавшие ситуации были идентичны аптечной, и все они заканчивались визитом (происходили они и на кладбище, где я работал сторожем, и в пыльном зале захудалой библиотеки, и в покинутом прихожанами монастыре, и в безымянных переулках – а уж их-то я много исходил в свою бытность ночным почтальоном). Но вместе с тем, в аптечном визите было нечто неповторимое – определенные детали придавали ему уникальность.

Все началось с уже привычных симптомов. Поздней ночью я бдел за прилавком, как вдруг свет от светильников на стенах стал мигать и меняться. Из тускло-медянистого он стал алым с золотыми прожилками. Я никогда не отличался развитой интуицией и никогда заранее не знал, что «этой ночью свет станет ало-золотым – это ночь очередного визита».

В новом свете убранство аптеки стало напоминать роскошный интерьер, словно на старинных полотнах маслом. Мерцающий мрак, окутавший все, менял реальность на свой лад. В такие моменты меня обуревал интерес к собственному облику – а как я меняюсь во время явлений? Впрочем, в том-то и подвох – интерес приходит после, а когда все происходит – а я знаю, что и как должно произойти, – мне остается только надеяться, что все это скоро закончится.

Считанные мгновения отделяют эти фокусы с освещением от визита: если свет стал ало-золотым, значит, сейчас все и начнется. Мне по-прежнему неведомо, есть ли в этом безумии система, закономерность, правило (применимы ли все эти понятия к подобной чертовщине – тот еще вопрос). Разумеется, игра света – своего рода предупреждение о приближающемся визите, но сам факт появления мне так и не удалось понаблюдать, и к тому моменту, о котором ныне идет речь, я уже оставил любые попытки. Все просто: если смотреть вправо, то оно появится слева, и наоборот, фокусируешься на левой стороне, оно тут же появляется справа. А если уставиться прямо перед собой, явление произойдет вне поля зрения, бесшумно и мгновенно. Только спустя несколько секунд, уже возникнув, гость издаст первый звук – глухой деревянный стук, и встанет передо мной: зловещее создание, выглядящее как старинная марионетка. Старомодная, с душком антикварности даже, кукла.