«У меня самого первые настоящие друзья появились только лет в 25. Я, понятно, страдал от одиночества, однако еще больше меня травмировало беспокойство моей матери и ее попытки сделать меня более общительным. Я был в изоляции и вне школы, и одиночество сопровождало меня во всех занятиях. В итоге я начал врать матери и делал вид, что иду к друзьям, хотя в действительности я шел один гулять в лес или читать в библиотеку. И я хотел бы сказать всем мамам и папам, что уговоры и беспокойство только усиливают у ребенка чувство подавленности и стыда из-за своего одиночества и мешают рассказать о своей проблеме, потому что в итоге и перед родителями стараешься быть уверенным, неунывающим и скрывать, что ты одинок».
Возможно, Аату и Анттон были именно такими уверенными и неунывающими мальчиками, которым было проще держать проблемы в себе, чем начать беспокоить дорогих им людей. Возможно, это явление больше говорит нам о том стыде, который мальчики испытывают в отношении одиночества, воспринимаемого ими как неудача, и о стремлении «настоящего мужчины» сохранить лицо, что бы ни случилось. У девочек в нашей культуре есть право быть слабее, ранимее и не скрывать свою боль. Или это все-таки больше смелость – признаться, если тебе отчего-то плохо?
Но если вернуться к доле одиноких среди детей и подростков, первым делом в глаза бросается то, что как в младшей, так и в старшей школе до 30 % мальчиков ощущают себя одинокими хотя бы в течение одного полугодия. И если подумать, что это ощущение означает на практике – что ощущают эти мальчики, – стоит обратиться к окончанию подраздела «Возможности для измерения одиночества», где в качестве показателей эмоционального одиночества перечислены следующие признаки:
• убежденность в том, что у тебя нет ни одного близкого друга;
• чувство, что у тебя нет ни одного друга, которому можно рассказать о своих делах;
• заветная мечта о друге, который бы о тебе беспокоился;
• мечта о том, чтобы быть важным для кого-то из приятелей, – и одновременно понимание того, что такого приятеля нет;
• мечта иметь лучшего друга, чтобы было не так одиноко, как сейчас.
Чтобы человек был признан «эмоционально одиноким», эти симптомы должны проявляться у него либо часто, либо постоянно. По шкале от 1 до 4 это означает, что для каждого вопроса нужно по крайней мере выбрать вариант 3.
Если вы еще раз подумаете о признаках эмоционального одиночества и признаетесь себе в том, что такое случается с вами часто или постоянно, настроение у вас испортится, правда? И это то же самое чувство, которое испытывают трое из десяти младше- и старшеклассников.
В старшей школе по меньшей мере на протяжении трех полугодий подряд – например, во время осеннего и весеннего полугодий в восьмом классе и осеннего полугодия в девятом – это чувство испытывают до 25 % мальчиков. И даже среди младших школьников с ним сталкивается каждый пятый. К счастью, у девочек аналогичный показатель меньше – 13 % в младшей школе и 11 % в старшей. Таким образом, можно считать, что в отношении эмоционального одиночества девочки удачливее мальчиков.
В том, что касается социального одиночества, доли девочек и мальчиков в старшей и младшей школе примерно одинаковы – его в течение более продолжительного периода испытывают примерно 13–15 % детей и подростков. И если взять более короткий период, то есть отдельное учебное полугодие, то и тогда социальное одиночество испытывают самое большее 20 % учащихся – что, конечно, тоже немало. Для того чтобы кого-то причислить к «социально одиноким», нужно таким же образом, как и в случае с эмоциональным одиночеством, подтвердить, что для состояния этого человека данные признаки характерны либо часто, либо постоянно:
• чувство, что ты – «чужой» или недостаточно «свой» человек в компании;
• чувство, что тебя не принимают;
• опыт, показывающий, что никто не хочет с тобой общаться;
• чувство, что ты редко кому нравишься – если вообще кому-то симпатичен;
• опыт одиночества, связанный с тем, что ты хочешь, чтобы тебя чаще приглашали участвовать в каких-то делах, – но этого не происходит.