Ноль друзей

Один из факторов, способствующих отчуждению подростков от общества и возможностей на него влиять, – несомненно, образ будущего – и настоящего, – который транслируем мы, взрослые. Этот образ безобразен. Хорошие новости, как и позитивные результаты исследований, не публикуются – зато вечно вылезает что‑то сенсационное, ужасное, отвратительное и негативное, то, что может попасть в заголовки. Конечно, плохие известия приходили во все времена, но никогда ранее мы не получали информацию настолько оперативно, как сейчас. Мы видим взрыв бомбы в Южной Африке всего лишь через секунды после того, как он произошел. Во времена моей молодости (я выражаюсь совсем как пенсионерка) информация доходила до нас неделями, и в том, что она до нас, юных, в принципе доходила, не было никакой особой ценности.

Но хуже всего – исходящий от нас, взрослых, образ будущего самих подростков. Рецессия, экономический спад, падение рынка, рост безработицы, экономия на том, что необходимо молодежи, эрозия общества, серьезные проблемы, которые в обществе создает молодежь, ее беспомощность, злоупотребления власть имущих, рост насилия – вот о чем ежедневно читаешь в новостях. Честное слово – каждый божий день.

И если что‑то где‑то начнет меняться к лучшему, например когда говорят, что наша экономика начинает потихонечку оживать (как будто бы она скончалась), нам все равно дают понять, что в лучшее верить не следует, потому что Финляндия так или иначе тащится в хвосте у всех остальных стран и вообще не факт, что она удержится на плаву до следующей рецессии. Есть ли в этом образе будущего хоть что‑то, ради чего можно было бы пробиваться через тернии? Или, скорее, возникает желание сказать, дескать, ну вас совсем с вашим обществом?

Социальное и эмоциональное одиночество

Как я уже упоминала ранее, социальное и эмоциональное одиночество – качественно разные переживания. В детстве они часто сопутствуют друг другу: если маленький ребенок социально одинок (например, у него нет друзей по песочнице и знакомых сверстников), он обычно одинок и эмоционально, у него нет того лучшего друга, который хотел бы играть именно с ним. В школьные годы, особенно в последних классах школы первой ступени, до перехода в школу второй ступени[3], формируются дружеские отношения и компании детей младшего подросткового возраста начинают существовать самостоятельно и, вполне вероятно, независимо друг от друга. В этот период дети закрепляют свои дружеские и приятельские связи. Кто‑то может довольствоваться поверхностным общением в своей компании и при этом ощущать эмоциональное одиночество; другой может обрести одного очень важного для него друга, но не иметь компании в школе или вне школы.

В 1973 г. основоположник современного подхода к исследованию одиночества Роберт Вейс высказал мысль, что у человека есть базовая потребность как в тесной привязанности к другой личности, так и в отношениях с симпатичными ему друзьями и приятелями, которые обеспечивают возможность социального общения. Отсутствие тесных дружеских отношений приводит к эмоциональному одиночеству, а отсутствие социальной сети контактов – к социальному. Эмоциональное одиночество нередко сильнее связано с ощущением беспокойства, угнетенности и безнадежности, тогда как социально одинокий человек чувствует себя изолированным и чужим.

Социальное одиночество – изоляция от круга друзей, сообщества себе подобных и различных групп. Оно означает, что у человека нет такой компании, в которой можно проводить время, взрослеть, развиваться, ощущать движение времени, изменение настроения или попросту «быть в ответе» за реализацию ожиданий и предрассудков, существующих у родителей и всего общества в отношении молодежи. Связи в таком сообществе могут быть неглубокими, но все равно будут защищать от негативных переживаний и долгосрочных последствий социального одиночества.

«Ощущение одиночества? Нехорошее ощущение. Обычно я сидела у окна и выглядывала на улицу, а вдруг увижу, что там играет подружка или гуляет, да что угодно. Уже одного того, что я бы просто могла их увидеть, обычно было достаточно. Но, как правило, я никого не видела, только настроение еще больше портилось. Одиночество казалось бесконечным, это такое ощущение, что хочется плакать, но при этом ты не хочешь огорчать окружающих или делать им больно. Я чувствовала, как меня душат слезы. Я просто‑напросто не видела выхода. Поэтому обычно я плакала тайком, кружила по дворам, по школьной территории, в парках. Убивала время.

Даже мои брат с сестрой не понимали, насколько безвыходна моя ситуация. Иногда мне казалось, будто другие меня просто не замечают, что я как воздух. С другой стороны, недостаток внимания возвращался бумерангом. Поскольку я очень стеснительная, я стала козлом отпущения для нашей учительницы. Ну, не я одна, наша учительница в младших классах и со всеми остальными временами вела себя отвратительно. Кроме нескольких отличников – ну да без разницы. Все мы люди.