Ноль рублей в месяц. Первый эпизод

– Я чуть глотну?.. – не дожидаясь ответа, взял он стакан и несколько боязливо отхлебнул из него, опасаясь, что через миг его вывернет (оооо! – божественный эликсир!) – Вааась, – смакуя второй глоток и наслаждаясь дрязняще пряным послевкусием, задумчиво проговорил Николай Маркович, – а ты не знаешь, кто такой Плачидо? Вроде Микелле… А то привязался…

– Сейчас гляну, – заклацал по клавишам ноутбука Василий и прочитал с экрана: – Микеле Плачидо – итальянский актер и кинорежиссер. Всемирную известность получил в восьмидесятых после сериала «Спрут»…

– Точно! Эх… А кто тогда Сикстинскую акапеллу красил? Глянь там, а?

– Микеланджело, – усмехнулся Василий. – Сикстинскую капеллу.

– Умник… – недовольно произнес Николай Маркович, еще выпил, сделав пару больших глотков, и проговорил: – Но и я тебе не дурак. В школе-то я, да, учился на тройки. Но я кто угодно только не дурак. Более того: лет десять назад поставил себе цель – стать культурным. И стал. Видел бы ты меня тогдашнего, не признал бы в сегодняшнем! Я всякие книги читал… какие мне не нравились. Училку нанял… Она меня без ошибок писать научила и говорить безукоризненным литературным языком. А еще я так решил: больше не матерюсь! – и как отрезал. Даже в мыслях – ни-ни! Принцип! Понял? А вот жена моя первая так и осталась хабалкой. Поэтому я с ней развелся.

– Разве это не она подала на развод, устав от твоих измен и пьянок?

Николай Маркович косо глянул на Василия, вмиг оценив того от и до. «Приятное лицо, по-настоящему, дешево, потрепанные шмотки, молод, вроде… Лет на двадцать максимум, но… глаза больно взрослые. Что ты за тип, Васька? Фокусник, ха-ха, значит. Я все твои фокусы наперед знаю!»

– Ткнул пальцем в небо и думаешь, что попал? – теперь усмехнулся Николай Маркович. – Ладно, может, немного и попал… Да какие там измены? Наш брак давно был формальностью, как и у всех… И чё ей, стерве, не жилось ровно?! Родину предала! – шотландка она сейчас! Это такая ткань в клеточку!

– А ты патриот?

– Патриот! – с вызовом ответил Николай Маркович.

– Что ж тогда налоги честно не платишь?

– Пффф, да кто их у нас честно платит? На кой? Чтоб чинуша украл твои кровные? И, вообще, Вася, честность придумали для лохов. Я же, слава Богу, рано это понял. Оттого разбогател. Ты вот здесь в тряпье китайском сидишь, а на мне пальто от Дольче-габаны. Знаешь, сколько оно стоит?

– Знаю. Дороговато для меня… – кивнул Василий и помотал головой. – Я бы не стал покупать.

– Еще бы! Это эксклюзив!

– Сами Дольче и Габбана шили?

– Сами-сами! Даже для меня это «дороговато»! Ой как дороговато! И я бы не купил! Всё она! – вторая моя супружница. Когда женат на модели надо соответствовать… – махом опустошил стакан Николай Маркович. – А по натуре-то я человек простой, добрый… – взял он вторую сигарету. – Ладно, Вась. Исполни-ка мне еще раз, напоследок, свой фокус с пальцем и я пойду… Такси закажу и пойду…

Василий «исполнил», и едва Николай Маркович затянулся, появилась типичная фрау – бесцветная, рослая «валькирия» с квадратным подбородком. Она поставила на оранжевую скатерть в горошек две кружки с пивом.

– Найн, найн, найн, – замахал на пиво Николай Маркович.

– Подаро́к, х'эрр! – улыбнулась фрау.

«Ну чё они все здесь такие зубастые?!»

– Эээ… Мне, битте-дритте, такси нужно.

– Я-я! – кивнула фрау и удалилась.

– Битте-дритте? – беззлобно улыбнулся Василий.

– А как правильно?

– «Bitte» – это «пожалуйста». Dritte… Ты скоро узнаешь.

– Ааа… – отмахнулся Николай Маркович, отпивая из кружки. – Пред ними, немцами, не стыдно. А нахамить им невзначай – одно удовольствие. Они сами тебе «хер-хер» в лицо, и с улыбочкой!.. Да знаю я, что «хер» – это их «господин», но заруби на носу, Вася: они это нарочно так придумали, чтобы русских оскорблять! Они такие! И фамилию мою через одного здесь коверкают. Написано же четко: «Го-лов-ко». А они свое «Ф» к концу ставят зачем-то! Неучи неграмотные!

– Так ты же сам назвался русским. На что обижаешься?

– Как на что? Это неуважение!

– Да брось. Просто большинство людей невнимательны: они верят не своим глазам, а тому, что якобы точно знают.

– Не защищай их! Они в этом не нуждаются. Все как на подбор зубастые… Зачем, а? Кнедли свои жевать?! Тьфу, – скривился Николай Маркович, – мерзость-то какая эти их кнедли! Вообще, вся их кухня – мерзость! Не по мне она! – пил он большими глотками и часто пиво. – Всё либо жирное, либо картошка, либо штрудели! И неважно: ресторан или ресторашка! А я привык правильно питаться. Пришлось… Язва у меня. Семь лет уж как. Пришлось бросить пить, курить, есть многое… Прихожу вот вчера в лучший, нахваленный всеми путеводителями и сайтами, ресторан – решил себя побаловать. По-английски я, кстати, неплохо говорю – наблатыкался – дело нехитрое. Даже уже знаю, что такое «каминг-аут»! И вот, значит, говорю в ресторане: «Мне здоровой хелс фуд пищи. Нот фэт, нот брэд, нот мит». И что, ты думаешь, мне приносят?! Картофан, один штука, в мундире! А вокруг него простокваша!

– Невкусно было? – улыбался Василий.