Ноль рублей в месяц. Первый эпизод

– …Нууу… скорее вкусно, – пожал плечами Николай Маркович. – Но суть-то не в этом! Не во «вкусно» суть. Я что картошку в мундире дома не могу поесть?! Или простокваши давно не видел?! Лучший ресторан города! Зато цены! – будто бы то была не картошка, а омары в шампанском! Да я кто угодно только не дурак! Принцип! Говорю: «Объясняйте, за что я должен вам столько. Справитесь – заплачу!» В ответ мне, мол, картошка не простая, а золотая, – не из магазина, а с огорода, экологически чистая, без химии росла! И простокваша не из магазина, а тоже самая-пресамая экологически чистая и домашняя! И еще сервис у них! Я в ответ: «Не жужжите! Такой картошки, простокваши и огородной экологии у нас в каждой деревне Голозадранкино не меряно! А сервис – чего-то я его гляжу-не разгляжу!» И что ты думаешь, Вася, повар мне ответил? То, что очень мне завидует! Что я живу в великолепной стране! Скотина, гнусная! Еще издевается!.. А менеджер сказал, что раз я недоволен сервисом, то ужин мне в подарок. И я ушел, не оставив чаевых, – допивал кружку пива Николай Маркович. – Лох, как ты, Вася, уж не обижайся, точно сейчас думает, что я повел себя как дикий русский. Но я точно знаю, что будь они правы, а не я, хрен они сделали бы мне вчера подарок. Скорее удавились бы. Повидал я таких… Я, чтоб ты знал, Вась, весь мир объездил. Где только не был! Даже в Ахуе был! Ахуй – это на Канарских островах, рыбачий поселок на сотню душ… Представляешь? – там люди живут и даже не знают, что они всегда в…

Николай Маркович допил первую кружку, выдохнул… «Странно, что такси еще не приехало. Обычно, две-три минуты – и оно тут как тут. Значит, фрау, забыла, что ли, позвонить? Хотя… а может, пусть. Хорошо здесь. Удивительно, но тошноты нет и в помине… Пожалуй, добью, если сил хватит, еще кружку – всё равно Васёк ее не пьет, а потом поеду…»

– Пей, Николай, – будто прочитав его мысли, Василий подвинул к нему кружку с пивом. – Я не любитель хмельного…

– А я, признаться, любитель, – взял вторую кружку Николай Маркович. – Пиво – это лучшее из жрачки у немцев… И не поправляй меня давай: мол, не немцы, а австрийцы. Нет разницы. Немцы любят заливать, что они все такие разные: баварцы, австрийцы, саксонцы… Нет разницы. Все они херы – и точка! Ноги б моей на этой земле не было… Вась, а что значит, когда они шлимкают? Ну, шлим, шлиммер или шлиммен там…

– Зависит от контекста: скверные новости, ухудшаться… «Schlimm» – плохой, дурной, злой, больной…

– Ясно. Язык мне их, немцев, больше всего отвратителен. А ты что о них думаешь? Только честно.

– Я всегда честен. Принцип. А о немцах я думаю, что они в целом народ как народ, люди как люди.

– Молод ты еще… Поди, удивляешься, зачем я тогда приехал сюда? Вась, я где-то полчаса назад уз-ннал, – дрогнул, против желания Николая Марковича, его голос, – что у меня рак… мозга…

Жалость к себе резко затопила его – слезы, о каких он не просил, предательски защипали глаза. Николай Маркович спешно приложился к кружке и пил из нее, пока не полегчало. После взял третью сигарету, какую прикурил от пальца Василия.

– Последний год у меня выдался, шпрехая по немецкому, шлимным… – с горечью заговорил Николай Маркович. – Я не пил уж из-за язвы годы, а в последнее время был повод. Думал, что так паршиво мне из-за бухла… А сердце-то болело… – нервно курил он. – Когда паршиво было, боль эта уходила… потом я опять пил… Довел себя, как думал. Ни с того ни с сего – вспышка света, рев и волчок, будто бы я в вертолете… Я в обморок упал… один в пустом доме… Понял тогда, когда очнулся, что конец пьянству… Что пора брать себя в руки и начинать жить с чистого листа. Здешнюю клинику мне насоветовали. Хотел язву подлечить… омолодиться… Думал, что приехал в начало, в новую жизнь, а это оказался конец! Конец всего. Опухоль неоперабельная. У Головко в голове… – нервно хохотнул Николай Маркович.

– Если хочешь, то поплачь. Кого тебе стесняться? Ты ж никого, кроме себя, в грош не ставишь.

– Да ну, – раздраженно шмыгнул носом Николай Маркович. – С чего ты взял? Думаешь, поди, раскусил меня? Поверил в то, что я нес? Ха-ха. Кто будет первому встречному русскому душу изливать? Уж точно не я. А ты… Да ты ничего обо мне не знаешь. Нет у меня никакой опухоли в мозгах.

– Хм… этап отрицания еще не закончился… – пробормотал Василий. – А я-то уж полагал…