Номад

– Ты зависла. – Чарктон поставил перед ней пластиковый стакан и тарелку с картошкой.

– Просто задумалась, – отмахнулась Лем. – Лучше расскажи, как твои успехи.

В их команде Чарктон отвечал за техчасть. В короткие сроки ему нужно было сколотить команду молодых учёных, непризнанных гениев и просто башковитых ребят, готовых работать за идею и сконструировать «НОМАД» из подручных материалов. И всё это – не превышая лимитов в теле воплощения. Почти невыполнимо? Возможно. Но задача Лем была ещё сложнее: втереться в доверие к Монастырскому и проследить, чтобы он пользовался «НОМАДом» как можно чаще. Нарушая запреты любыми способами.

При мысли о том, что ей придётся заигрывать с существом другого вида, пусть даже симпатичным по местным меркам, воительницу передёргивало от отвращения.

Чарктон вздохнул – по-видимому, дела с «НОМАДом» были не очень.

– В этой реальности не существует таурания, – сказал молодой человек. – Попробую заменить на серебро, хоть и выйдет дороже.

Лем нахмурилась. «НОМАД» не собрать без нужных химических соединений, и тогда, каким бы перспективным ни был мир, для амбассадоров он будет бесполезным. Таураниевая фольга отвечала за нейроингибирование – подавление второй личности на время взлома. Без неё об использовании технологии не могло быть и речи – слишком рискованно и чревато раздвоением личности.

– Ты уж постарайся, Чар… Артём, – попросила Лем. – Это последний подходящий нам мир.

Всё было именно так. За почти триста лет варнийской интервенции джати посетили огромное количество разумных миров, но ни один кочевник не смог изменить ход истории. Владычица Лем продолжала посылать гонцов, но уже без особой веры, просто потому что так делали её мать и бабушка.

– Сделаю всё, что в моих силах, Владычица, – ответил Чарктон.

– Мне больше по душе, когда ты называешь меня «напарница», – игриво улыбнулась Лем.

– Так, всё понятно. – Чарктон поставил свой стакан на стол. – Решила на мне потренироваться?

Лукавая улыбка тотчас же сошла с лица девушки.

– Что, всё так плохо? – Лем занервничала и по привычке начала ковырять в зубах ножом. – Я вообще привлекательна по местным меркам?

– Да, когда не делаешь так. – Чарктон осторожно вынул из её рук нож. – Будь мягче. Не напирай. Местные мужчины любят завоевывать.

Лем с сомнением покосилась на Яна, мечтательно пережёвывающего бургер. Он не выглядел субтильным, но и на воина уж точно не походил. На родной планете джати такие существа, как он, обычно становились кормом высших каст вроде варнов. Но в этом мире – об этом ей рассказал Чарктон – разум был важнее, чем сила. А значит, и побеждать тоже надо было силой своего разума.

– Расскажи мне о нём, – попросила Лем.

Чарктон на пару минут задумался.

– В нём нет ничего примечательного. Вот вообще. Каждое вечер он покупает две сосиски, чтобы скормить их собаке, живущей в его дворе. С двух дня до девяти вечера пытается работать, но часто выходит на балкон покурить, а то и вовсе заваливается спать, уронив голову на клавиатуру – я купил бинокль и могу наблюдать за его окнами, – пояснил Чарктон. – Но дело не в этом.

– А в чём? – спросила Лем.

– Если верить теории о том, что все наши воплощения связаны, этот парень не так прост, как кажется. У него выдающиеся инкарнации. – Чарктон бросил на Монастырского взгляд, полный надежды.

Лем подалась вперёд, ожидая продолжения рассказа.

– Великий сыщик в одном из миров оранжевого коридора, пират с Пояса Минотавра, помнишь, тот самый, который доставил брату Джуббы кучу хлопот?

– Да ты что?! – удивилась Лем. – Его инкарнацией был сам пират Хаас-Мун?!

– Да, представь себе, – улыбнулся Чарктон. – Пилотировать звёздный крейсер – это тебе не книжонки писать.

Но Лем уже смотрела на Монастырского другими глазами. Она верила в то, что душа, даже расщеплённая на бесконечное количество частиц, остаётся целостной. В ней закодирована определённая миссия, которую должны реализовать все воплощения. Зачем? Вероятно, в этом и кроется ответ на извечный вопрос, в чём же состоит смысл жизни.

Ян Монастырский никогда не узнает о преступлениях, которые он раскрывал, или о том, как сражался с Космической лигой на астероидном поясе. Но его бунтарская природа, его стремление к свободе всегда останутся частью его личности, где бы и кем бы он ни был.

В этот момент «великий сыщик и пират» по неосторожности смахнул со стола пепельницу, и она со звоном разбилась об пол.

– Простите, пожалуйста, – с виноватой улыбкой сказал Ян официантке. – Сколько я должен вам за ущерб?

Та назвала цену, и Монастырский побледнел.

– Пятьсот рублей?! Это ж целых три сэндвича!

Писатель выглядел жалко. В последнее время ему и так приходилось сильно экономить, а тут ещё и эта чёртова пепельница!

– Конечно, я заплачу. – Ян достал из кармана бумажник. – Ничего не случится, если я немного похудею.

– Может, поможем парню? – шепнула Лем.

– Нет, мы не должны вмешиваться, – в тон ей отозвался Чарктон. – Ещё не время.

Заплатив за разбитую пепельницу, Ян Монастырский вышел из «МакСомнальдса» и грустно побрёл через парк в сторону дома.