Читаем Номады Великой Степи полностью

Совсем иные отношения у Циньского княжества сложились с их древними соседями – «оленным народом» или кунами. К этому времени куны, судя по останкам найденным в «плиточных» могилах, имели преимущественно монголоидный (палеосибирской) облик. При этом они явно не были дружны с племенами юэчжей. Сыма Цянь28 пишет: «В прежние времена (то есть ранее II века до н. э.) юэчжи были могущественны и с презрением относились к сюнну». Постепенно кунские рода усилились за счет палеосибирских монголоидных народов и вновь включились в борьбу за «трон» степной империи, не брезгуя при этом разграблением курганов царских скифов. Союзниками скифов в борьбе с «аримаспами» стало княжество Цинь, которое объединяло горных животноводов – жунов. В дальнейшем судьбы союзников и их врагов кунов оказались тесно взаимосвязанными.

Но это уже другая история – история заката скифского владычества и возрождения кунской империи. И прежде чем переходить к ней перенесемся на запад в Европу и Переднюю Азию, где разворачивались основные события скифской истории.

Передняя Азия

Рассматривая историю причерноморских скифов, и особенно их «царей» всегда сталкиваешься с сомнением: о ком говорят хронисты? О самом хакане, или о его наместнике? Вспомним, что для средневековых русских хронистов вторжение татаро-монгольских войск было «батыевым нашествием». Ни о каком Чингисхане, а тем более Угэдэе на Руси слыхом не слыхивали. Правда в случае со скифами, сообщения эллинских авторов зачастую перекликаются с записями их Переднеазиатских соседей. Кроме того, хронисты часто указывают на сыновью преемственность скифского престола, что не слишком вероятно в случае, если они имели дело с наместником. Так что, скорей всего, мы имеем имена реальных правителей Степи, а точнее их искаженные кальки. Тогда как киммерийские вожди, так же иногда упоминаемые в ассирийских текстах, скорей всего лишь наместники хакана. И пусть вас не удивляет, что в этих текстах киммерийцы и скифы порой поддерживают разные воюющие стороны, а то и вовсе вступают в военный конфликт между собой. Факты сепаратизма наместников очень хорошо известны и в более поздних кочевых империях, когда титулы предводителей воюющих сторон никаких сомнений не вызывают.

Имя первого исторического предводителя скифов, известного по ассирийским клинописным текстам, посвященным событиям 679—673 годов до нашей эры, Ишпакай. Под его предводительством скифы вторглись в центральную часть Малой Азии. Наиболее тяжело пострадала от их действий Фригия. Нападали они и на греческие города побережья Эгейского моря, и на город Сарды – столицу Лидии. Только после того, как в войну вмешалась Ассирия, и в одном из сражений Ишпакай погиб, скифы на время отступили.

Новым скифским царем стал Партатуа (греч. Прототий) сын Ишпакая. Он поддержал восстание мидян под предводительством Каштарити29 против ассирийской власти (671—669 годы), в результате которого Мидийское царство откололось от Ассирии. После чего потребовал у Асархаддона30, царя Ассирии, его дочь себе в жены в обмен на мирный договор. Судя по тому, что после этого скифская интервенция приостановилась, брак состоялся. Многие воины Партатуа осели в северо-восточной части Малой Азии, где постепенно слились с местным населением. Интересно, что и по ныне в этих районах значительную долю составляет население говорящее на языках, образующих вместе с таджикским подгруппу персо-таджикских диалектов. Напомню, что именно таджиков китайцы считают потомками «больших юэчжи».

В 654 году до нашей эры, новым скифским владыкой стал Мадий сын Протия. Он покорил мидян, ввязавшихся в войну с Ассирией. В 641 году Тугдамме – скифский наместник в Анатолии, часто именуемый царем киммерийцев, видимо возгордившись от собственных побед в войне с Лидийским царством, дважды выступал против Ассирии, нарушая клятвенные договора. Начавшуюся было войну остановила гибель киммерийского царя, которую все соседи приписывали божественному гневу. Но сын и наследник Тугдамме, Сандакшатру, вновь стал совершать набеги на ассирийские границы. Ашшурбанапал31 обратился за помощью к своему племяннику. Не совсем понятно применял ли Мадий военную силу, или просто сместил зарвавшегося наместника, но больше никаких сведений о «киммерийских царях» в истории нет.

Скифы Мадия в союзе с ассирийцами, царем которых в то время был брат его матери Ашшурбанапал, хозяйничали в Передней Азии на протяжении 28 лет. Они совершили поход в Восточное Средиземноморье, Сирию, Палестину и Египет. Иерусалим и Египет чтобы предотвратить разграбление страны, откупились от союзников богатыми дарами. Те же, кто оказывал сопротивление, сталкивались с «опустошающим буйством» скифских воинов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее