Nomen Sanguinis. Имя крови

– Понимаешь, Маркус, – однажды сказала ему Алия. – Все было предопределено. Дочь Энхедуанны могла бы куда легче открыть себя Иштар, чем все ее прадочери, и мир был бы сегодня другим… Но Энхедуанна оградила своего ребенка от этого, так и не вернув Великих, – она запнулась, – Древних. Постепенно появился привычный порядок. Из ослабленных детей Великих выросли Истинные, которые начали создавать своих Вечных. Мы не знаем, было бы с Великими лучше или хуже… И все же через много поколений даже размытая кровь Иштар так взывала к себе, что ни мне, ни Део даже не нужно было давать хотя бы формального согласия на Инициацию. Ллуг же накапливал силы и искал Иштар. Все это время мы с Гвинном были лишь эхом их чувств и желаний.

– И все же вы любили друг друга, – сказал ей тогда Маркус.

– Нет, – качнула головой Алия. – Я потому и имела такое влияние на Гвинна, что он готов был к нему.

– Ты просто не видишь, потому что сила Древних и их чувства ослепляют, будто слишком долго смотришь на солнце. И сейчас не можешь разглядеть очевидного. Вы боитесь признаться в том, что это ваши чувства вызвали их к жизни, запустив цепь событий. Ведь Гвинн легко ушел от Део и Евы. Но не от тебя. Это не их чувства притянули вас, а ваши – их, это они ваше отражение, – хотел сказать ей Маркус, но Алия уже ушла.

Гвинн и Алия ни разу не встретились за все это время. Иногда Маркус подсматривал за ними. Они перемещались по миру так, словно что-то их отталкивало, как два магнита с одинаковыми полюсами. Всегда удаленные друг от друга на максимальное расстояние – две души, запутавшиеся в событиях и чувствах, пронесенных через века, неспособные понять, кто же они теперь. Гвинн подолгу запирался в местах, куда камерам и «букашкам» Маркуса не было доступа, а потом появлялся, вызывая ажиотаж и снова исчезая. Алия все чаще ездила на мотоцикле – без плана, без цели.

Маркус знал и то, что их сила стабилизируется. Он отслеживал ее. Так велел и Легион, и Совет.

Гвинн все еще мог перемещаться в пространстве, и крылья его в свете солнца виднелись легкой паутиной, когда он призывал силу. Он был уже больше, чем Истинный, но в нем не было убийственных возможностей Ллуга. Алия после того, как Иштар ушла, больше не могла призывать тьму, да и крылья ее исчезли вместе с Древней. Но в свете звезды Великой Госпожи она пела на незнакомом Маркусу языке, и из земли прорастали цветы и трава, а с неба вдруг шел дождь. Люди улыбались, когда видели Алию в эти моменты, и страдания их словно смывало водой. Ему она помогла первому, стерев боль его прошлого. Он был благодарен Алии за это.

После своего ухода Алия иногда присылала сообщения, короткие и простые. «Скоро увидимся». «Хватит следить за мной». Иногда она поднимала голову к камерам, будто понимая, что он смотрит, и делала себе рожки, произнося «Олененок». Он улыбался, теперь он мог.

И все же Алия не возвращалась. «Я все еще ищу, ведь свобода – это постоянный поиск», – оставила она ему однажды послание, спустя месяцы бесконечного путешествия по свету.

Маркус еще раз вдохнул и принял решение. Он ввел параметры. Перед его глазами появились Алия и Гвинн, как обычно, на разных концах земли. Маркус запустил программу и приготовился ждать.

Алия шла переулками, вдыхая чуть затхлый воздух каналов, удаляясь от шумной яркой толпы все дальше. Она не хотела в Венецию, слишком многое тут напоминало о прошлом. Не то чтобы она жалела теперь хоть о чем-то. Вся эта цепь событий привела Алию к тому, кем она была сейчас, и ее наконец все устраивало. Легкая тоска заглохла, она научилась жить одна, а может быть, вспомнила, каково это, ведь это было для нее естественно, когда она еще была человеком. Ничего не тревожило ее сны. Ничего не напоминало об исчезнувшем Гвинне, который где-то, как и она, Алия была в этом уверена, соединял себя по крупицам, испытывая оставленные ему силы и возможности и наслаждаясь пришедшей к нему свободой. Алия иногда по привычке тянулась к нему, но не находила. Нет, нельзя было сказать, что ее это полностью устраивало. Он был в ее жизни долго, их отношения были странными, сложными и иногда мучительными, но ей не хватало его. Не хватало того, с кем можно было бы поделиться наблюдениями, счастьем или огорчением. Он был ей другом и наставником, в конце концов. Однако она так тщательно поглощала впечатления и удовольствия, чуть ли не впервые проживая жизнь только для себя, что иголка, сидящая в сердце, в какой-то момент просто исчезла.

Только тут, в Венеции, Алия поняла, что многие месяцы не вспоминала о Гвинне. И ведь и не вспомнила бы, если бы не самолет, сделавший вынужденную посадку в знакомом аэро порту. Она хотела сразу улететь, но не получилось, и Алия решилась прогуляться по городу.

Сидя в лодке, которая в брызгах воды несла ее к Венеции, Алия вдохнула соленый воздух и улыбнулась, на краткий миг даже зажмурившись от счастья. Когда она открыла глаза – перед ней поднимался из воды город. «Прекрасный, как сказка, и столь же опасный и полный приключений», – сказал о нем когда-то Гвинн. Давно, в другой жизни.