Nomen Sanguinis. Имя крови

Гвинн скинул плащ одним движением плеч, осмотрелся, пока на его руках и ногах закрепляли цепи. Кивнул бледному как полотно Начо. Почувствовал взгляд Алии. Не обернулся. Наконец Гвинн посмотрел на отца – эрл поглядывал в окно. Гвинн удивился, когда Годвин изменился в лице, и улыбнулся, поняв, что, наверное, впервые в жизни его отцу было страшно и солнца без защиты он не видел уже много столетий.

Между ними, стоящими друг напротив друга как дуэлянты, вышел Рауль де Вермандуа.

– Да начнется ордалия огнем. Если по истечении пятнадцати минут или до этого времени никто не соблаговолит просить о пощаде и будет настаивать на своей правде, то ордалия продолжится до первого пепла или первой просьбы о милости. Каждой стороне предоставляется право высказаться. Гвинн Конхобар, сын эрла Годвина Уэссекского и королевы Нуалы Ни Конхобар, пока еще самопровозглашенный король Тары, ты вызвал главу царствующего клана, куратора Азии и Африки, Первого Истинного в Совете – эрла Годвина.

– Да, граф. – Голос Гвинна звучал ровно, будто не ему предстояло сейчас встать под прямыми лучами солнца и гореть заживо. – Я обвиняю эрла Годвина в смерти моей матери и требую мести как ее наследник. Я обвиняю его, согласно сведениям Инквизиции, – Гвинн иронично улыбнулся, – в опытах над Вечными и в создании упырей для начала войны между людьми и Вечными.

– Эрл Годвин, что ответите?

– Что это чушь. Ну кроме Нуалы, конечно. Безумной Истинной вырожденного рода, кровосмешение которого дало о себе знать в ней и ее отпрыске. Гвинн – дурное семя от дурного дерева, я слишком долго его жалел, руководствуясь отцовскими чувствами.

Гвинн, не сдерживаясь, засмеялся.

– Да начнется ордалия! – произнес граф де Вермандуа, дождавшись, когда Гвинн успокоится, и отошел.

Алия поняла, что перестала дышать, когда дверцы люка над двумя Истинными начали расходиться в стороны, запуская солнечный свет в комнату.

Гвинн и Годвин стояли на расстоянии пяти метров между друг другом в квадрате, огражденном выехавшими из-под пола защитными стеклами. За ними толпились все, кому было разрешено присутствовать на поединке, включая зачинщицу Божьего суда.

– Кто бы знал, что столь прекрасное место увидит ордалию, – по голосу Рауля де Вермандуа казалось, что он был рад происходящему.

Пробил гонг. Солнце полностью осветило место суда. В зале повисла тишина. Алия понимала, что Истинный может куда дольше выдержать солнечный свет. Но 15 минут под прямыми лучами? Эрл Годвин, весь в черном, сжал зубы так, что заходили желваки. Его волосы начали потрескивать, дым поднимался над оголенными участками кожи. Гвинн же, казалось, вообще никак не реагировал на солнце. Он словно вбирал в себя свет, и его кожа золотилась под лучами, искрилась, как драгоценный камень.

– Этого не может быть! Как? – услышала Алия чей-то вскрик.

«И правда, как?!» – подумала сама Алия. Она мысленно потянулась к Гвинну и внезапно вздрогнула: то ли лучи так преломились, то ли все происходящее ударило по ее нервам, но ей показалось, что за спиной Гвинна раскрываются крылья. Они сверкали и переливались на солнце, как паутинка, покрытая росой. Алия отшатнулась, почти не заметив, как где-то на периферии сознания шевельнулась фигура в черном плаще.

Алия потерла глаза и осмотрелась. Никаких выкриков и паники, все спокойно. Она снова взглянула на Гвинна – ничего не было. Алия наклоняла голову так и эдак, прищуривалась, но ничего больше не увидела.

Гвинн улыбнулся, наблюдая, как его отец покрывается пузырями ожогов.

– Не пора ли попросить милости, ваше величество, – сказал он с сарказмом.

Эрл лишь сильнее сжал челюсти.

– Это обман! – выкрикнул кто-то из свиты эрла. – Гвинн обманывает всех нас.

– К порядку! – услышала Алия голос Рауля, который, впрочем, добавил с какой-то даже вопросительной интонацией: – Оба участника были проверены на наличие защитных средств…

– Горит, он все-таки горит, – снова послышался чей-то шепот.

Гвинн действительно начал покрываться легкими ожогами, но стоял все так же расслабленно, с улыбкой глядя на согнувшегося и корчившегося под солнцем эрла.

Пробил гонг.

«Уже?» – подумала Алия. Пятнадцать минут истекли. Ордалия продолжилась. До первого пепла или до просьбы о милости. Гвинн и Годвин, покрытые ожогами, все еще стояли друг напротив друга.

– Спасибо за опыт, отец, – проговорил внезапно Гвинн так тихо, что услышала, казалось, только Алия. Он улыбнулся, и обгоревшая кожа треснула. Алия вздрогнула, вспомнив, как когда во сне Гвинн кричал ей «Беги», и кожа на его губах так же лопалась в свете ламп. – Я оценил его по достоинству. Ты был прав в конечном итоге. Пережитое научило меня. Например, тому, что к боли можно привыкнуть и к ультрафиолету, если он становится частью твоего существования. Где яд, там и противоядие.

Гвинн выпрямился, хотя его кожа начала гореть. Через несколько невыносимо долгих минут эрл все же упал на колени.