Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

Это — вожди Козельского района. Деменок и Балобешко — не только руководители 420 коммунистов Козельской парторганизации. Только их два имени и стоят в документе под маловразумительным названием «Список руководителей и заместителей Козельского РК ВКП(б], коим должна непосредственно вручаться "Поверочная, опытная и мобилизационная телеграмма”»[428]. Вот уж, поистине, это, по старому русскому выражению, цари, боги и воинские начальники!

Над этой тройкой козельских вождей возвышаются, как громовержцы на Олимпе, секретари Западного обкома ВКП(б] в Смоленске. Это — первый секретарь обкома Румянцев и секретарь обкома Шильман (год 1936-й, евреи еще не изгнаны из партийного аппарата].

Но не кончается на смоленском Олимпе горизонт козельских градоначальников. Вот пакет с надписью «Секретариат Центрального Комитета. Москва. Старая площадь, дом 4. №ОБ43/1С». Пакет — от Оргбюро ЦК ВКП(б), адресован товарищу Деменоку П. М. Прислана инструкция и выписка из протокола заседания Оргбюро. А вот письмо, тоже Деменоку, где появляются имена исторические. Процитируем документ полностью:

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Строго секретно. Подлежит возврату.

Всесоюзная коммунистическая партия [б]. Центральный Комитет. Особый сектор. № П2600. Экземпляр № 2403.

Товарищ Деменок! По поручению товарища Сталина препровождается вам стенографический отчет заседания Пленума ЦК ВКП(б] от 21–25 декабря 1935 года. Зав. О.С. ЦК А. Поскребышев»[429].

Так зримо протягивается нить от отца номенклатуры к козельскому номенклатурщику. Герой нашего повествования-не просто провинциал, хозяйничающий над затерявшимся в просторах России Козельским районом; он — органическая составная часть того, что объединяет его со Сталиным, — номенклатуры.

Мы застаем Деменка в тот момент, когда он докладывает секретарю обкома Шильману: «Сообщаю, что я по выздоровлении вступил в исполнение своих обязанностей и работаю с 16 апреля». Очередная же работа секретаря райкома будет состоять в проведении обмена партдокументов: это — придуманная номенклатурной верхушкой форма чистки партии. В масштабе всего Союза возглавлял эту операцию Ежов, находившийся тогда в ЦК партии и не сделавшийся еще наркомом внутренних дел. Смысл проверки партийных документов — это исключение неблагонадежных, неугодных партруководству.

Исключение человека из партии в Советском Союзе — страшная катастрофа для исключенного. Можно быть беспартийным: карьеры особой не сделаешь, но просуществуешь. А исключенный из партии — это человек заклейменный, над которым занесен топор для расправы. Угрозой исключения и держит класс номенклатуры в повиновении массу членов партии.

Деменок это знает, — и вот как он расправляется с людьми. К моменту возвращения после болезни, 17 апреля 1936 года, в его организации исключено всего 5 членов и кандидатов партии[430]. А уже через 3 недели, 8 мая, Деменок радостно докладывает в обком, что исключено 46 членов и 36 кандидатов партии[431]. Почти 20 % парторганизации района, каждого пятого исключил Деменок из ВКП(б)!

Исключение из партии — страшный удар для человека. Но особенно он ужасен, а в условиях надвигающейся ежовщи-ны скорее всего смертелен, если райком записывает при исключении политическую формулировку. И понимает секретарь Козельского райкома, что он делает, когда пишет, что некто Пузенин Иван Гаврилович «из рядов ВКП(б) исключен как происходящий из кулацкой семьи, хозяйство которого имело молотильную машину, кирпичный завод, применяло наемный труд. За неоднократное дезертирство из Красной Армии в период гражданской войны и укрытие всего этого при вступлении в партию»[432]. Чего стоит лишь одно «неоднократное дезертирство из Красной Армии в период гражданской войны»! Да за однократное и то полагается расстрел!

Каждый исключенный из партии по политическим мотивам — кандидат на физическое уничтожение. Первый секретарь обкома Румянцев пишет 21 января 1936 года строго секретную директиву секретарям райкомов:

«При поездке в обком 29/1 на совещание секретарей привезите для меня лично следующие сведения: 1. Как вы оцениваете настроения исключенных из ВКП(б] вашего района и учитываете ли вы вообще эти настроения; 2. Какие у вас факты контрреволюционной работы той или иной группы или отдельных лиц исключенных; 3. Какие мероприятия вы провели и считаете нужным еще провести по отношению исключенных, чтобы пресечь контрреволюционную работу… 4. Сколько человек из исключенных, кого персонально и по каким причинам вы считаете уже сейчас политически или социально опасным и вредным пребывание в вашем районе.

К составлению этих сведений разрешаю привлечь только второго секретаря и уполномоченного НКВД»[433].