Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

Да откуда и взяться классовым антагонизмам, если в качестве социальных групп берутся труженики города, труженики деревни и лица, занимающиеся умственным трудом! Ни в одном обществе между этими группами не возникало непримиримых противоречий.

Но ведь антагонизмы были, и именно марксизм подчеркивает это со всей силой. С помощью какого же фокуса они исчезают при взгляде на общества сквозь призму сталинской схемы? Что она загораживает?

Каждый, окончивший советскую школу, наизусть помнит слова «Коммунистического манифеста»: «Вся предшествующая нам история есть история борьбы классов. Свободный и раб, патриций и плебей, феодал и крепостной, цеховой мастер и подмастерье, — короче, угнетаемый и угнетатель…»

Остановимся здесь. «Угнетаемый и угнетатель» — вот что затушевывает схема Сталина! И тот, и другой загоняются ею в рамки одной и той же социальной группы, причем особенно большой простор предоставляет расплывчатая «прослойка» интеллигенции. Границы между социальными группами в схеме Сталина имеют лишь одну внутреннюю логику: они проведены так, чтобы не совпасть с подлинным социальным водоразделом. А водораздел этот проходит по линии, четко названной в «Коммунистическом манифесте»: порабощенный и господствующий, управляемый и управляющий, эксплуатируемый и эксплуататор, — короче, угнетаемый и угнетатель. Это основное отношение гаснет в картине любого — даже рабовладельческого — классового общества при наложении на нее трехчленного сталинского деления, старательно наклеенного на картину советского общественного строя.

Если отодвинуть эту схему — что под ней?

6. «Управляющие и управляемые»

Посмотрим, в какой мере советская литература дает ответ на этот вопрос.

Проблемой социальной структуры общества в СССР советские ученые занимались в первом десятилетии после Октябрьской революции. Но само общество тогда еще находилось на переломе и не приобрело черт, характерных для реального социализма. Затем возникли другие проблемы, а в 1936 году была оглашена теория Сталина.

Как скромно замечает автор статьи в журнале «История СССР», «в конце 30-х годов наметился определенный спад в научной разработке истории основных классов и социальных групп советского общества, внутриклассовой структуры и общественной психологии»[34]. Яснее говоря, все это было заменено повторением слов Сталина.

Во второй половине 50-х годов стали появляться по этим вопросам работы, не сводившиеся к простому цитированию доклада «О проекте Конституции» или к его пересказу возможно более близко к тексту. Однако особенно далеко от этого текста никто из советских авторов тоже не решался отходить, а уж классовый состав советского общества излагался безоговорочно по Сталину. Горбачевская «гласность» позволила высказывать в печати различные мнения, — но все-таки не очень далеко отходящие от официальной ортодоксии. Как видите, эта книга и в эпоху «гласности» издается в Лондоне, а не в Москве.

И все же в современной советской литературе по проблемам структуры общества в СССР можно уловить новый элемент, представляющий собой, очевидно, некую тень реального процесса.

Этот элемент начинается с указания на то, что внутри категории трехчленного сталинского деления общества есть некие иные социальные группы. А завершается он неожиданным тезисом, не встречавшимся в советской литературе сталинского периода: такими социальными группами оказываются «управляемые и управляющие»[35].

Что-то удивительно знакомое есть в этом словосочетании. Погодите, мы только что цитировали: «свободный и раб, патриций и плебей… — короче, угнетаемый и угнетатель…». А если бы Маркс и Энгельс написали: «управляемый и управляющий» — смысл ведь остался бы тот же.

Что представляют собой новые «управляющие»?

«Обычно на первый план выдвигается различие между организаторами и исполнителями, — пишут авторы коллективного труда "Классы, социальные слои и группы в СССР”. — В этом отношении особое место в общественной организации труда при социализме принадлежит не всей интеллигенции, а лицам, которые от имени общества, по его заданию и под его контролем выполняют организаторские функции в производстве и во всех других сферах жизни общества»[36].

В другой книге этот интересный тезис формулируется с еще большей определенностью. «Управление, — отмечается в книге, — в значительной степени еще остается особым видом профессиональной деятельности интеллигенции, точнее одного из ее отрядов. Характер и общественная значимость управленческого труда ставят интеллигенцию, профессионально занимающуюся управлением, в несколько особое положение по отношению к тем, кто занят исполнительским трудом»[37].