Номер 16

Над ванной Эйприл заметила еще два отверстия. Эти были пошире, для длинных шурупов, которые глубоко входят в стену, чтобы удержать большое зеркало. Оно тоже исчезло. Но ведь в ванной не меняли мебель и не делали ремонт – значит, и зеркало, и шкафчик были сняты не для того, чтобы подкрасить выцветшее пятно или заменить треснувшую плитку. Водянисто-желтые стены, заляпанные высохшими мыльными брызгами, много лет никто не обновлял.

Вернувшись в коридор, Эйприл внимательно осмотрела длинные стены, тянувшиеся до дверей дальних комнат. Накануне проходное помещение удостоилось лишь беглого взгляда: было неприятно рассматривать их. Ее ужаснули грязные разводы и оборванные кое-где обои. Неужели Лилиан была настолько больна, так давно лишилась жизненных сил? Эйприл было трудно смириться с подобным зрелищем, поскольку она помнила, какой до абсурда аккуратной была бабушка Мэрилин и какой элегантной и изумительно ухоженной представала Лилиан на фотоснимках.

Мысль о таинственном исчезновении зеркал неприятно зудела в голове, пока Эйприл сознавала полное отсутствие каких-либо декоративных элементов на стенах квартиры. Ни единой картинки в рамочке, никаких украшений во всем коридоре. То же самое в кухне и в трех спальнях. Вчера она этого не заметила.

Но сейчас, чем пристальнее она разглядывала старые обои в захламленной прихожей и комнатах, тем чаще натыкалась на отверстия от шурупов и стальную фурнитуру, на которых крепились картины, зеркала, полочки, в какой-то момент снятые бабушкой и вынесенные из квартиры. Эйприл была уверена, что когда откроет коробки и чемоданы в спальнях, превращенных в кладовки, то не обнаружит там ни акварелей, ни морских набросков, ни охотничьих трофеев, ни картин маслом, ни чего-нибудь еще, чем Лилиан с Реджинальдом оживляли свое жилище.

Все это было убрано и не просто снято со стен, но вообще вынесено за порог. Стивен сказал, Лилиан была барахольщицей. За те годы, что он служил в доме, она не выбрасывала ничего. Значит, единственное место, где могут обнаружиться картины и зеркала, – чулан в подвале. Эйприл, нахмурившись, тронула маленький черный ключ, прицепленный к кольцу вместе с ключами от входных дверей.

– Миссис Лилиан ничего не выкидывала, – подтвердил Петр.

Он так ужасно потел. Пиджак, кажется, был ему невозможно мал, и налитое кровью лицо покрывала испарина. Эйприл пришла на ум сосиска для хот-дога, розоватое мясо которой просвечивает сквозь тонкую кожицу. И еще этот портье непрестанно болтал с такой наигранной веселостью, в которой не ощущалось ни живости, ни юмора. У Эйприл от вежливой улыбки уже болели мышцы, а он все раздражал ее бесконечными вопросами, в основном о деньгах, не давая возможности ответить.

– Может быть, у миссис Лилиан там хранится золото? Может, какая-нибудь коробка набита денежками? Тогда вам уже не придется покупать лотерейные билеты!

В итоге они все-таки спустились в подвал. К тому, что обслуживающий персонал называл «клетями». Из обители миллионеров, выстланной темными коврами, с дверьми из тикового дерева, тяжелыми занавесями и мраморными полами, они попали в преисподнюю, благополучно существующую под роскошным молчаливым верхним миром, которому она служила.

Здесь, внизу, тянулись крашеные цементные стены; неровные, в масляных пятнах и царапинах полы; кольца проводов и кабелей в изоляции свисали с потолка. Чернокожие уборщики медленно проходили с ведрами и бутылями чистящих средств, и в свете ламп их кожа казалась угольно-черной с багровым отливом. Надписи на стальных дверях предупреждали о высоком напряжении, громадный бойлер пыхтел, булькал и сотрясал бетонный пол под тонкими подошвами «конверсов» Эйприл. А дальше шли клети. Лабиринт темных кубических ячеек, набитых велосипедами, коробками и какими-то громоздкими предметами, скрытыми под слоем пыли. По отсеку на каждую квартиру. Эйприл понадеялась, что Петр оставит ее одну, когда отопрет клеть.

– Вот и ваш номер.

Снова коробки и длинные простыни на раздутых чемоданах. При открытой двери в чулане еще оставалось немного места, чтобы войти.

– Спасибо, Петр. Теперь я справлюсь сама.

– Так я вам могу помочь снять ящики.

– Я справлюсь, честное слово. Если мне понадобится помощник, я обязательно обращусь к вам.

Эйприл пришлось повторить это трижды, потому что Петр стоял, придвинувшись вплотную, потел, улыбался и стрелял глазами мимо нее, рассматривая коробки. Когда портье наконец убрался, вытирая мокрый лоб, Эйприл спросила себя, куда же подевалась радость грядущих открытий. От одного взгляда на это барахло она чувствовала усталость. Будто переезд, только в сто раз хуже. Хотя официально вещи принадлежали ей, Эйприл не ощущала их своими, а вещей было так много, что она не знала, что с ними делать, даже если все они представляли ценность. Легкомысленная часть ее существа сейчас же предложила выбросить все и пойти осматривать достопримечательности.