Номер 16

Сет не мог решить, что делать, и ему не с кем было поговорить в критический момент. Наверняка он знал только одно: он боится себя самого, больше не доверяет себе и не может предсказать, как поступит в той или иной ситуации.

Глава пятнадцатая

Стивена явно что-то мучило. Вокруг глаз залегли черные тени, лицо осунулось, а движения головы и рук стали какими-то заторможенными, как будто бы все, что стоит перед ним за стойкой, очень хрупкое и требует особенной осторожности. С каждым разом Эйприл все больше и больше обращала внимание на состояние старшего портье. И еще на его волнение, словно ее присутствие заставляло Стивена нервничать, даже пугало. До сих пор она и не подозревала, что может вызывать у людей подобные эмоции.

Но с другой стороны, жена Стивена, Дженет, серьезно больна. И Петр однажды, в очередной раз пытаясь завязать разговор, рассказал Эйприл, что супруги несколько лет назад потеряли единственного ребенка в результате какого-то ужасного несчастного случая. Кроме того, бедняга Стивен каждый день встает в шесть утра, чтобы проследить за передачей смены ночного портье дневному, после чего сам трудится до шести вечера и двенадцать часов кряду ведет себя дипломатично и услужливо по отношению к обитателям дома. Он сам упоминал об этом, по обыкновению спокойно и ненавязчиво.

И хотя у Эйприл сложилось впечатление, что старший портье рад помочь и в его отношении и интересе к ней нет и намека на какие-то неприличные заигрывания – в нем, напротив, угадывалось нечто отеческое, – она начала подозревать, что ее появление в Баррингтон-хаус расстраивает Стивена, огорчает так же, как постоянное напоминание о трудном, даже неприятном, деле. Может быть, что-то в ее американских манерах беспокоит сдержанного англичанина?

– Доброе утро, Эйприл. Как успехи?

– О, знаете, шаг вперед, два назад. Да нет, я шучу. Все отлично, честное слово!

– Похоже, вы действительно взялись за дело всерьез. Я видел контейнер.

– Наверное, еще день и он заполнится.

– Новый контейнер привезут в пятницу.

– Спасибо. Спасибо за все, вы так мне помогли. Даже не знаю, что бы я без вас делала.

Он замахал руками и едва не улыбнулся:

– Это пустяки. Рад был помочь.

– Но я хотела спросить вас кое о чем. Это касается Лилиан.

Старший портье нахмурился и перевел взгляд на журнал.

– Разумеется.

– Дело в том, что у нее остался дневник. Точнее, дневники.

Старший портье сощурился и провел пальцем по строчке, которую читал.

– Что?

– И эти дневники… Они очень странные. Если честно, они меня перепугали до смерти. – Голос Эйприл задрожал. – Ее записи подтверждают ваши слова. Лилиан похожа на настоящую сумасшедшую. Мне кажется, она была больна, долгое время она серьезно болела. Обезумела.

Стивен сдержанно кивал, но не мог скрыть неловкости, как будто бы то, что говорила Эйприл, выходило за рамки обычного повседневного разговора.

– Но она часто упоминает других жильцов дома. В тетрадях не стоит дат, но, судя по некоторым деталям, я добралась до семидесятых. Так вот, я хотела узнать, не остался ли в доме кто-нибудь из числа тех, кто был с нею знаком.

Стивен поджал губы и уставился на столешницу.

– Дайте подумать.

– Вы не знаете кого-нибудь по имени Беатрис?

Стивен кивнул:

– Это Бетти. Бетти Рот. Она поселилась в доме еще до войны. Вдова. Но я сомневаюсь, что она была знакома с вашей бабушкой. Я никогда не видел, чтобы они общались.

– Это не важно! Поразительно, Беатрис до сих пор здесь? Они с Лилиан были подругами. В те времена, когда их мужья были еще живы. Как бы мне хотелось с ней поговорить!

При этих словах Стивен поморщился.

– Мне нечасто приходится слышать подобные просьбы.

– Почему?

– У нее довольно сложный характер.

– Ну, если вы так говорите, она, должно быть, настоящая стерва.

– Этого я не говорил. – Стивен, улыбнувшись, развел руками. – Можете рискнуть, хотя сомневаюсь, что Бетти согласится с вами встретиться. А если и согласится, скорее всего, вы уйдете от нее либо в слезах, либо задыхаясь от бешенства.

– Все настолько скверно?

– Еще хуже. Ее собственная дочь, милейшая женщина, какую только можно себе представить, и та, уходя от нее, плачет. Остальные родственники боятся ее как огня. И почти весь Найтсбридж боится. Ее даже больше не пускают в «Хэрродс» и в «Харви Николс». Хотя она в последнее время редко покупает что-либо. И еще именно по ее милости у нас так часто меняются портье.

– Но…

– Знаю, она просто старуха. Но горе тому, кто ее недооценит. Кажется, я сказал достаточно.

– Спасибо за предостережение, но я должна попытаться. Она может знать, как умерла бабушка. И еще Лилиан упоминает пару по фамилии Шейфер и часто пишет, что их из дома и калачом не выманить.

– Да, это правда. Они постоянно живут в Лондоне, и я никогда не слышал, чтобы они выходили дальше, чем до магазинов на Моткомб-стрит, даже до того, как мистеру Шейферу сделали операцию на бедре. Теперь супруги уже очень стары и к ним приходит сиделка. Сам Шейфер едва ходит. Ему ведь исполнилось девяносто.