Номер 19

– Тот человек… что притворялся собакой… сорвал с меня крестик. Хотел его забрать, но я успела вырвать у него из рук. Он кинул себе в рот кусочек шнурка… и проглотил его… а еще он смеялся. Смеялся, как сумасшедший!

Она чуть отодвинулась, осторожно разжав пальцы. Перед глазами Рика покачивался крохотный крестик из меди.

«Господь мой Всемогущий, – подумал Рик, оторопело глядя на крестик. – Не может быть…»

* * *

В то время как Ксения сидела в холодной клетке, дрожа от боли и холода, Светлана принимала душ.

У нее, как и у сестры, тоже был оральный секс, лишь с той разницей, что Светлана пошла на это с водителем такси добровольно.

Включив горячую воду, девушка остервенело терла себя мочалкой. И хотя таксист давно ушел, ей казалось, что кисловатый запах этого неприятного типа прочно въелся в ее кожу, как никотиновые пятна в пальцы заядлого курильщика.

– Тварь, – процедила она, торопливо намыливая тело гелем для душа.

Ей было не в новинку обслуживать клиентов самых разных мастей, но почему-то воспоминание о трахе именно с этим человеком вызывало у нее тошнотворное чувство.

Ванная уже наполнилась густым паром, но девушка все терла и терла свое тело, невзирая на то, что кожа в некоторых местах давно покраснела и начала побаливать.

Наконец она выключила воду и пару минут просто стояла, глубоко вдыхая горячий воздух.

– Все будет хорошо, – вслух произнесла она, вылезая из ванны. – Все… хорошо.

Замотав голову полотенцем, Светлана на цыпочках прошла в комнату. Включила настольную лампу, с ласковой улыбкой глядя на спящего сына. Во сне Антон сорвал болячку с губы (проклятый герпес, как всегда некстати!), и она озабоченно подумала, что нужно будет купить ему мазь.

Ничего, все наладится.

Еще немного, и она сможет себе позволить не только гребаную мазь от герпеса, а целую квартиру…

Светлана приблизилась к окну.

До утра еще оставалось несколько часов, но спать не хотелось совершенно. Да и вряд ли она уснет… В ближайшее время ей светит томительное ожидание, и она будет вздрагивать от каждого сообщения на смартфон.

За стенкой послышалась какая-то возня, и девушка раздраженно обернулась.

«Отец проснулся», – догадалась она.

Светлана нахмурилась – если этот обездвиженный пень опять начнет долбить своей клюкой, он разбудит Антошку.

Словно угадывая ее мысли, за стенкой прозвучал гулкий стук.

– Ублюдок, твою мать, – сквозь зубы прошептала она.

Выскочив в коридор, Светлана буквально вихрем влетела в комнату к парализованному отцу и включила свет.

Алексей Сергеевич не спал, его костлявое тело наполовину сползло с продавленного дивана, обнажая грязный противопролежневый матрас. Нестерпимый запах нечистот, казалось, витал прямо в воздухе зловонной моросью. Дверца тумбочки, где хранились документы и деньги отца, была приоткрыта.

– Какого черта тебе надо?! – кипя от ярости, крикнула Светлана. – Прогуляться перед сном собрался?!

Алексей Сергеевич с ненавистью глядел на дочь. Инвалидная трость в его руке мелко подрагивала.

– Где… мои деньги? – прерывисто дыша, спросил он. – Я знаю… ты копалась в моих… вещах… ты взяла…

– Взяла. И что? – ухмыльнулась Светлана. Она сняла с влажных волос полотенце и повесила его на плечо. – Жаль, там была всего десятка.

– Ты… ты, гадина, – выдавил старик. – Воруешь у собственного отца…

– Мы ведь одна семья, папуля? – подмигнула Светлана. – Чего ты так возбудился?

– Дай мне… телефон, – потребовал Алексей Сергеевич. Он оттолкнулся от пропахшего мочой дивана, полностью съехав на пол. Пальцы разжались, и трость легла рядом. – И позови Ксению…

– Ага. Бегу и тапочки на ходу теряю, – с усмешкой произнесла она. Светлану охватило странное чувство, когда она глядела на отца, беспомощно барахтающегося на грязном полу. Он напоминал ей полураздавленного жука, который еще не знал, что подыхает, но все еще пытался перевернуться на лапки. А еще она ощущала странную, возбуждающую легкость.

«Легкость свободы», – подсказал ей внутренний голос, и губы Светланы разъехались в широкой улыбке.

– Скоро все изменится, папуля, – вполголоса сказала она. – И мы наконец-то расстанемся.

– О чем ты говоришь?

Ее буравили отцовские глаза – глубоко запавшие, с пожелтевшими белками и сетью полопавшихся кровеносных сосудов.

«Когда-то я очень любила смотреть в них», – неожиданно подумала Светлана.

Да. Это было очень давно, когда они с Ксенией были совсем крохами, и отец вечерами сажал их на колени, таинственным голосом рассказывая интересные сказки…

– Мы с Антоном скоро уедем. А тебя заберут в дом престарелых. Если хватит твоей пенсии, останешься там. Это максимум, на что ты можешь рассчитывать, – сообщила Светлана. Она испытала неизъяснимое удовлетворение, заметив, как перекосилось лицо родителя.

– Продажная мразь… – выплевывая слова, выговорил Алексей Сергеевич. – Я всегда знал… что ты… что в тебе нет… ничего… святого…

Светлана присела на корточки.

– Ты всегда любил Ксению больше, чем меня, – сказала она. – Разве нет? Чем эта безмозглая дурочка лучше меня? Тем, что родилась с одной извилиной, да и та оказалась пунктирной?!

Старик вяло мотнул головой.