Non Cursum Perficio (СИ)

-Надо найти Элен. Она пахнет ландышами, – снова заговорил я, лицемерно притворяясь, будто рассуждаю вслух. Общая вывернутость всего слегка отпустила, дав возможность отдышаться и зайти в угол потемнее, чтобы кто-нибудь из задержавшихся на работе сотрудников первого корпуса не напоролся на разговаривающего со стенами директора. Однако... если Норд всё время вот так вот ощущал мир... Меня аж передёрнуло. Я, конечно, нулевик – но в последнее время считаю, что сиё утверждение отнюдь не есть индульгенция для тех, кто пытается свести меня с ума.

-Так вот, Элен Ливали. Это она привела чёрных, хотя сама светлая, белая, и её свет сковывает всё цепями... Его уже много здесь, – продолжил я. Всё вокруг внимательно прислушивалось: слова, не долетев до высокого потолка, пропадали, словно их что-то впитывало в себя и потом прятало внутри.

-Нужно найти и уничтожить её, как осиную матку. Тогда остальных мы выкурим без труда. Вот...

Ближняя ко мне лампа мигнула – это было очень похоже на утвердительный кивок головой – и я ободряюще улыбнулся ей через плечо. Медленно, как-то по инерции дошёл до лифта и свернул от него дальше – в четвёртый корпус, в свою старую комнату. Идти сейчас через улицу туда, где пахло Нордом и горькой, причиняющей боль памятью, у меня не было сил. Только сейчас я понял, что весь в испарине – рубашка приклеилась к спине, а тугой воротничок натёр шею почти до крови. Поиски Марики мне почему-то казались сейчас бессмысленными и ненужными. Тени, прячущиеся в углах длинного коридора и липнущие к моим подошвам, стоит лишь зазеваться, шептали мне о ненависти и о страсти, словно пытаясь кого-то оправдать. Элен? Ирину с Марикой? ...Меня?

Всё это было так странно... но в последние полчаса что я понял и усвоил точно, так это то, что опираться на логику в этом чудовищном переплетении судеб – дело тухлое. В коридоре пахло щами и мокрыми кирпичами; у единственного окна в торце курила под открытой форточкой знакомая, но безымянная девчонка из шестьсот сороковой, и я машинально кивнул – больше своему смазанному отражению в стекле, нежели самой соседке. Моя дверь была не заперта, по комнате гулял лёгкий сквозняк с запахом уставшей сражаться зимы. Не зажигая света, я стащил костюм, нашарил какой-то старый халат и, укрывшись им, прилёг на постель. За тонкими стенами переговаривались, убаюкивая, ставшие знакомыми за много лет в этой общаге голоса соседей, уютно урчал бойлер и шумела вода в душевой... Темнота. Голоса.

Я засыпал, свернувшись клубком, на последнем островке своей погибшей безмятежности – и думал лишь о прошлом. Не о будущем.

Телефон, по всем канонам ужасников, зазвонил практически в полночь. Разлепляя ресницы и шаря трубку в скомканном покрывале, я почти ожидал увидеть на экране вычурно-готичную надпись «Норд». Но оказалось, что мои безмятежные сны о Ксандье потревожил маленький итальянский вредитель О’Филлон.

-Седар, твою мать, ты смерти моей желаешь?! – заорал Патрик, стоило мне нажать на кнопку приёма. Всяческие вступительные экивоки типа «Извини, что разбудил» или хотя бы «Алло» он, как обычно, пропустил. И впрямь, к чему вся эта пошлая вежливость?.. Как-то странно хлюпнув, словно набирая воздуха для следующего вопля, профессор замолчал на минуту, и я уж было испугался, что его там и впрямь кондратий схватил. Но нет, мечтам доброй половины Антинеля не суждено было сбыться в эту ночь: О’Филлон отдышался и продолжил выкатывать мне претензии:

-Ты кого мне подсунул, выкидыш выхухоли, внебрачный сын дизентерии?! Что это была за баба, которую ты мне велел развлекать?!

-Патрик, а Патрик, – я реально испугался за психическое здоровье профессора, – ты что, уже вчерашний день не помнишь? Это Ирина была...

-Хуй мирового пролетариата это был, а не Ирина!! – сорвался на визг Патрик и швырнул трубку.

Я криво сел в переворошенной постели, тупо уставясь на зажатый в руке телефон с надписью «Вызов окончен». Однако...

Не успел я осмыслить это всё, и прийти к единственному возможному в такой ситуации выводу «Покурить бы», как «Нокия» запела вновь. На сей раз меня возжелал генерал. Еле переборов пошлое трусливое желание швырнуть телефон в окно и сделать вид, что дома нет никто, цветы завяли, рыбки сдохли, я обречённо вздохнул и вдавил ногтем кнопку приёма.

-Слушаю вас, Джереми, – встав в висящем на одном плече халате, я подошёл к окну, нашарил впотьмах на подоконнике пачку с сиротливой сигаретой внутри, и начал вертеть её в пальцах – всё равно зажигалки не было. Генерал смущённо откашлялся; кажется, ему было неловко.