Non Cursum Perficio (СИ)

-Чем не шахматная доска, Сао Седар? Ты только руку протяни. Ты не понимаешь ещё, что тебе досталось в наследство от Норда. Эта власть абсолютна. Это просто какая-то сферическая власть в вакууме, Сао Седар! Ты можешь сделать всё, что тебе только угодно, с любым из этих людей. Когда примешь это понимание, процесс завершится к всеобщему удовлетворению.

-Даже если мы все дружно провалились в Некоузский клин с его, гм... оригинальной местной спецификой? – скептически поинтересовался я, тихо удивляясь на себя. И отсутствию дрожи в голосе, и этому отточенному скептицизму вместо привычной панической беготни кругами по кабинету с криком «А-а-а!». Должно быть, когда количество стрессов на одну личность достигает критической массы, то эту личность уже ничего особенно и не колышет. Ни факт самопроизвольного переезда подотчётного НИИ в мир иной, ни факт появления бывшего руководства этого НИИ, вроде как уже не существующего. И кстати о птичках...

-Вы случайно не знаете, куда подевался Дьен Садерьер? Он поехал Вас искать, между прочим. Потому что Вы почти умерли...

-Не почти, а совсем, Сао Седар... – Норд неслышно рассмеялся, но в этом смехе не было ни грана веселья. Я невольно поморщился – чувство было, словно я хлебнул кофейной гущи со дна чашки.

-Но Дьен Садерьер разыщет своего милорда, в каком бы обличье тот ни пребывал. На то он и командор войны, электрический пёс... Впрочем, это всё вряд ли тебе интересно, мокко и сливки, Сао Седар. Что ещё сказать?.. Да, в Некоузье станет чуть меньше специфики – энергия, что питала тёмные тайны клина, частично влита целебным бальзамом в мои жилы, а частично бушует сейчас за стеклом... но границы вновь будут на замке, Сао Седар. От этого никуда не уйдёшь: Кронверк не допустит, чтобы Некоузский клин появился на картах. Впрочем, вряд ли тебе придётся там скучать: Некоузье для странных наук вроде нулевой физики – просто целинные земли.

-А, то есть Вы наивно полагаете, что мне не по силам будет пробить барьерную защиту Кронверка? – я нагло ухмыльнулся уголком рта, уже воображая, как вылезут на лоб, да так там и останутся навсегда глаза товарища Мишани Скицына, научного руководителя таможенной станции.

-Qui vivre verra, – отозвался на это Норд с непонятной интонацией. Некоторое время мы молчали.

За ирреальным, холодным перламутровым свечением магнитного поля постепенно проступали из ниоткуда черты иного мира: тонкий березняк, перечёркнутый железнодорожной веткой.

-Мне пора... – придушенно, печально прозвучало совсем рядом, за левым плечом. По спине под пиджаком прошёл озноб, но я просто кивнул, соглашаясь. И отозвался, буднично и словно о само собой разумеющемся:

-До встречи.

-До встречи, Сао, – непривычно мягко повторил за мной Норд; на грани слуха хлопнула дверь кабинета, и я остался в тишине, наводнённой ароматом осенней листвы и первых холодов. Вдохнул поглубже, прикрыв глаза, и неожиданно улыбнулся. Ниотчего. Просто так.

Потому что мне наконец-то стало спокойно.

Навстречу судьбе

...в горячей воде, налитой в оцинкованный тазик, отражалась узкая, похожая на полоску голубоватого льда, еле-еле мерцающая галогеновая лампа. Её тихое потрескивание напоминало Полю хитиновое шуршание крыльев умирающего насекомого. Интернат сейчас весь был похож на разворошенное и безжалостно вытравленное осиное гнездо: слабо шевелящиеся по углам фигурки принципалок, тусклый свет, сдача без боя.

-Полли, брось. Я просто назло всему оклемаюсь, ты же знаешь... – лежавшая под тёплым одеялом из лебяжьего пуха, но всё равно трясшаяся в ознобе Элен сжала пальцы Бониты ледяной ладошкой.

Тот недоверчиво хмыкнул, наполняя из тазика очередную грелку, но ничего не ответил.

-Лучше сходи, успокой девочек. У них ещё нет такого опыта по выживанию, как у меня... – продолжила Элен. – Им это нужнее, чем мне.

-Тараканья княжна, – довольно отчётливо произнёс Камилло Диксон с детской упрямой непримиримостью. Он уже почти не относился к Ливали, как к врагу, но совершенно не собирался этого ей демонстрировать. В воспитательных целях. К тому же, это хоть как-то отвлекало от...

Камилло едва заметно вздрогнул, проводя стынущими пальцами по рукаву свитера.

Сгорбившись, он сидел у полыньи окна и бесцельно вглядывался в ночную темень. Казалось, рассвет не наступит уже никогда, что Некоуз накрыла полярная ночь. Из-за отключения энергии здание интерната перестало отапливаться. Температура в помещениях неумолимо падала, и от спасительно горячей воды, которую Поль успел набрать, поднималась сизая туманная дымка, напоминавшая Камилло сигаретный дым. Закурить бы сейчас... мечтай, Камилло, мечтай.