Нона из Девятого дома

Глаза Ноны заблестели. Тело дрожало. Она снова чувствовала тело как нечто находящееся рядом, над ней, но не являющееся ею. Она ощущала, что существует вне его. Это тело охватил мягкий экстаз. Оно напоминало мягкую голубую медузу в гавани, со всеми ее укусами и угрозами, а Нона, мысли Ноны стали рукой, сомкнувшейся вокруг медузы, которая слепо подрагивала между пальцами. И чем больше она ощущала себя пальцами, тем сильнее они смыкались.

Где-то в этом мерцающем пространстве, между пальцами и ладонью, она услышала голос Пирры:

– Детка, останься с нами.

И Нона осталась.

– Не говори того, что является вопросом, но не звучит как вопрос, – сказала она в конце концов, не думая, а просто отпуская свой голос на свободу, – убери это. Нам это не нужно. Если ты задашь вопросы, я захочу ответить на них. Убери, говорю.

– Ладно, – согласился Пол.

– Погоди-погоди, – сказала Пирра, но Пол уже повиновался.

Нона ощутила хлопок. Серое лопнуло и отлепилось от лобового стекла, вспыхнул бледный свет, и все стало видно.

Перед ними была вода, мегагрузовик ехал по ее поверхности. Над водой царило бесконечное ничто – нечто, что пыталось быть похожим на ночное небо или пурпурную грозу с мерцающими огнями звезд и молний, и оно тянулось над водой бесконечно. Мегагрузовик взбивал колесами грязные клочья пены, и они закрывали воду, пустоту и все остальное, пока Нона не схватилась за штурвал и не закрутила его. Приятно было позволить рукам действовать: они знали, как делать то, что не умела делать она сама. Поднялось огромное облако пены, мегагрузовик накренился, все похватались за что попало, незакрепленные вещи полетели во все стороны.

Из-за двери доносились приглушенные крики. Пол, легко двигающийся в теле Кэм, наклонился через плечо Ноны, и дворники оглушительно заскрипели, вытирая стекло.

– Это невозможно, – сказала Пирра, – нас освежуют заживо.

– Да, – согласился Пол.

Нона попыталась объяснить:

– Вода не хочет к нам прикасаться, вот и все.

Корона настойчиво говорила:

– Юдифь, вернись, останься.

Нона смутно услышала щелчок пряжки, а потом на нее упали тени. Люди встали у нее за спиной. Много людей. Нона не была уверена, что ей это нравится. Пирра втянула воздух сквозь зубы и сказала:

– Что это за херня?

– А я говорила, – сказала Кириона Гайя.

Когда мегагрузовик развернулся, серые волны обернулись чем-то совершенно иным. Из Реки вырывалась нечто – вся эта вода была Рекой, – из Реки рос высокий холодный цилиндр, несомненно каменный. Воды расступились вокруг него, волны бились в него, будто пытаясь уничтожить, но он был плотным, неумолимым и реальным, а вода и небеса стали тусклыми и ненастоящими. Нона подумала, что это похоже на картинку из книжки, и зацепилась за эту мысль, эту мысль из середины мозга. Были другие мысли, выше и ниже, но она знала, что, посмотрев на любую из них, она проиграет.

Голос капитана скрипел, как старые зубы.

– Он оставил их слишком надолго – ты оставил их слишком надолго.

– Ты тут, – сказала Нона, обнаружив, что говорить ей трудно, что ее голос тягуче звучит в ее собственных ушах, – вода и правда нас не тронет. Я боялась за корму.

Пол и Пирра отшатнулись при звуках этого голоса, отлетели по разным стенкам кабины, как будто их ударили, на педали не осталось ничьей ноги, и Ноне пришлось съехать вниз, так что она еле-еле видела сквозь лобовое стекло, что мегагрузовик еще движется.

– Автоускорение включено, – сказал механический голос, раздался приятный звон, и Нона уселась обратно.

Башня была невероятно велика. Когда мегагрузовик приблизился, она начала осознавать, насколько велика башня, такая же высокая и широкая, как любой кран или здание в городе, даже выше их родного Здания.

Нижняя часть башни была мокрой и черной от воды, а выше виднелся сухой серый камень. Из кабины она очень четко видела, докуда доставала вода. Почему-то эта башня так перепугала верхние и нижние мысли Ноны, что у нее в груди заколотилось сердце и ужасная боль отдалась в руку. Боль была кстати, потому что Нона не могла думать ни о чем, кроме боли, а чем меньше она думала, тем меньше у нее было проблем.

– Дыра, – сказала капитан, – яма в дороге, яма, яма, яма.

Корона что-то говорила и скреблась в спинку сиденья Ноны. Пирра и Пол лежали на полу. Нона знала, что скользить по поверхности воды не очень хорошо, поэтому она нашла огромную волну и направила мегагрузовик прямо в нее.

Река поглотила их. Она казалась ужасно тяжелой. Колеса вращались впустую, корпус стонал от давления, скрипел, как разбитое сердце Ноны, – и они камнем пошли на дно. В кабине потемнело, дворники согнулись и отстали от стекла, а потом течение сорвало их и унесло, а на краю лобового стекла появилась белая трещина звездочкой.

Нона снова соскользнула вниз, нащупывая ногой педаль газа, но она не могла оторвать руки от штурвала. Она устала. Ей больше не хотелось вести машину. При виде башни у нее кончились все мысли снизу и сверху, а теперь и в середине.