Нона из Девятого дома

Она посмотрела в сторону и увидела Пола, который корчился на полу и вытряхивал кровь из правого уха Камиллы. Лицо у него было спокойное и ровное, только глаза немного косили. Пол взялся рукой за грязную педаль газа и посмотрел на нее. Спросил не умоляюще, но выжидательно:

– Ты можешь доставить нас в Девятый дом?

Где-то сзади послышался ужасный визг металла. Лобовое стекло все время темнело – вода казалась мутной и грязной, воздух сделался странно холодным, люди орали. Она слышала на заднем плане Пирру, а Корона возилась с капитаном.

– Да, – сказала Нона, – но…

– Но?

Как она могла сказать, что так устала, что в ее груди происходило что-то настолько ужасное, что если бы она закрыла глаза и расслабилась, то умерла бы прямо сейчас, наверное? Как она могла объяснить, что хочет остаться Ноной, с чувствами и мыслями Ноны, которым, может быть, сравнялось всего около шести месяцев и не так уж они были хороши, но зато принадлежали ей? Что она могла поделать с тем эгоистичным соображением, что теперь, когда Камилла и Паламед ушли – пусть даже оставив Пола, что, вероятно, было очень мило с их стороны… теперь, когда Пирра сломалась, тяжело было хотеть жить и желать жизни всем остальным, даже милой Короне? Капитан ушла, возможно, навсегда, а принцесса-труп давно умерла и привыкла к этому, так что ее вообще не стоило принимать во внимание.

Нона сглотнула. Она почти позволила своим векам сомкнуться, что означало бы конец.

– Но, возможно, нам не стоит этого делать, – ответила она, почти закрыв глаза и глядя сквозь крохотную щель между веками, как по экрану мелькают торопливые закорючки, как расширяется белая трещина, как речная вода льется туда, куда хочет, пусть даже этого не хочет сама Река.

– Если мы останемся здесь, это будет что-то вроде… плохого сна, да ведь? И, возможно, мы проснемся где-нибудь еще. Я знаю, что этого не будет, – пояснила она, – но мы не обязаны этого знать. Может быть, здесь это будет хотя бы быстро.

Пол посмотрел на нее, и его темные зрачки немного расширились.

– Нона, – сказал он, – там сзади Лапша.

Средние мысли вернулись. Нона раскрыла глаза.

– Господи, – запаниковала она, – я совсем забыла про Лапшу.

Лобовое стекло треснуло до середины. Пол налег на педаль всем весом. Нона направила грузовик домой.

31

Вода исчезла. Громко завизжали шины – Пол еле успел отпустить педаль газа, – зашуршал гравий. Колеса, которые выехали из ничего на каменистое поле, разбрасывали камень во все стороны. Лобовое стекло треснуло насквозь, грузовик подпрыгнул – один раз, – и на экран потоком хлынул красный текст. Но свет, проникавший в окна, больше не был серым и казался довольно тусклым. Неяркий желтоватый электрический свет, совсем не разгонявший тьму. Мегагрузовик загудел сам собой, и Нона услышала только этот звук, его эхо, и пронзительный вопль. Затем она осознала кое-что еще; что-то дергало ее верхние, средние и нижние мысли разом. Она чего-то хотела. Она не понимала толком чего, но по настойчивости это желание сравнимо было с желанием посетить туалет.

– Фары, – сказал кто-то, – включите.

Пол, шатаясь, поднялся и направился к задней части кабины, открыл дверь.

– Мы выровнялись, – сказала Пирра, – мы на ровном месте.

Труп принцессы тоже поднялся.

Она наклонилась над водительским сиденьем и всмотрелась вперед сквозь электрический свет. Потом вдруг поймала себя на том, что пытается что-то сказать. Пошла за Полом.

– Где мы? – спросила Пирра. – Опять в туннеле?

Нона почувствовала, как сильные, гибкие руки Пирры обвиваются вокруг нее, поднимают с водительского места, почувствовала, что вся мокрая от пота и что это ее смущает, что тепло рук Пирры кажется очень далеким. Руки Пирры были далеки. Она едва могла вспомнить, как шла, сдвигалась на сиденье, вела машину. Она была благодарна за то, что ее несут. Она почувствовала, что ее подняли, услышала многочисленные голоса:

– …забыли проверить двигатель. Столкновение, топливные элементы…

– Правильно? Вывих, а не перелом.

– Танергия, – сказал кто-то еще, – я сразу ее почувствовала. Как теплый душ.

– И давно ты была в теплом…

Раздался пронзительный лай. Лапша. Нона чувствовала себя очень слабой и была рада услышать Лапшу. С громким скрежетом отворилась раздвижная дверь.

– Раз, два – подъем!

Загрохотал металл. Нона изо всех сил попыталась выпрямиться и открыть глаза, и она увидела черноту за дверью, и услышала шипение, когда вода начала закипать на бортах, и ощутила порыв ледяного воздуха – черного, холодного, пахнущего пылью, самого черного и холодного на ее памяти.

Принцесса спустилась на платформу. Встала на гравии, подсвеченная фарами, и сказала:

– Милый дом.

Пирра с грохотом протопала на платформу. Нона подняла глаза: они стояли на дне огромной скальной шахты, где-то наверху виднелся крошечный квадратик света. Пар рвался из грузовика наверх. За мутной белой субстанцией открывался темно-синий ночной простор – это был космос. Она знала, что ей должно быть холодно, ее тело ощущало холод, но это было скорее воспоминание об ощущении, чем само ощущение.