Нона из Девятого дома

Пол дернул ручку, на которую она указала. Небольшой стеклянный шар над ней загорелся тусклым болезненно-красным светом. Послышался тяжелый механический скрежет, пол вздрогнул, и каменный пол начал подниматься вокруг решетки. Кровь стекала с края и капала вниз, несколько капель упали на металлическую плитку. Пол поднимался все выше и выше, пока не закрыл пятно яркого света и они не остались во тьме, которую нарушала только краснота контрольной лампочки. Дыхание старика участилось и стало прерывистым, где-то над их головами грохотали машины.

Послышался низкий жужжащий стон, и налетел порыв ледяного воздуха. Сначала Нона думала, что больше ничего уже не увидит, потом глаза более-менее приспособились.

– Пожалуйста, сэр, – терпеливо говорил Пол. Он присел рядом со стариком прямо в кровь. – Если вы перестанете пытаться меня ударить, я, по крайней мере, избавлю вас от боли.

– Маршал Крукс любит боль, – сказала Кириона, пристально глядя на красную лампочку.

– Сенешаль, дура, – пробормотал старик.

– А, поздравляю, я забыла, что Нонагесимус оставила тебя за главного. А где Агламена?

– Мертва, – ответил сенешаль.

Кириона замерла. Сенешаль захрипел от удовольствия при виде ее лица. Даже в темноте Нона все еще различала кое-что и, к собственному удивлению, сказала Кирионе:

– Он лжет.

– Мертва – насколько мне известно, – исправился он. – Она пошла вперед. К памятнику.

– Нав, поговори со мной, – сказала Пирра. – В Антиохии вы сражались с этими тварями. Долго?

– Хрен его знает, – сказала Кириона, думая о чем-то своем, – три, четыре месяца? Мы далеко не сразу поняли, что они вообще из себя представляют. Думали, это просто странная болезнь.

– А как долго они пробыли на Девятом? – спросила Пирра уже у сенешаля.

– Ночь. День, – прохрипел старик, – ты держишь Преподобную дочь, поэтому я должен ответить. Мы изолировали их. Заперли в кельях. Они рвутся наружу. Их прикосновение поглощает… они охотятся за юными.

– И не повезло же им, – сказала принцесса-труп вполголоса.

– Их тела искорежены, они не умеют пользоваться телами, – прохрипел Крукс, как будто Кириона ничего не сказала. – Кое-кто из них – просто ходячие мертвецы. Они послабее. Сестры Лакриморта и Айсаморта в некотором смысле владеют этим искусством. Конструкты… конструкты в безопасности. Им нужна плоть, а не кости.

– Сколько таких? – спросил Пол.

– Слишком много.

– Могу ли я узнать, что такое «слишком много» в численном выражении?

– Более двухсот. Не меньше сорока лежат мертвыми на дне, куда их столкнули в первый же час. Больше мы ничего не могли сделать для защиты ярусов. Еще больше погибло… Маршал подсчитала, что мы потеряли уже целую сотню. И, – кисло добавил старик, – те семеро наверху полегли от моего клинка и клинка соплячки.

– Они уже были мертвы, – прервала его Кириона, – мертвые двигаются по-другому. Ты понимаешь, что скинутые вниз, наверное, тоже снова встали?

– Можно ли вылечить живых? – спросил Пол.

– Не-а, – ответила принцесса, – это одержимость духами. Если ты правда хорош, то можно защитить еще нетронутых людей, а этих остается только изрубить на куски и сжечь. Таково лекарство. Гражданские, эдемиты, граждане Домов – разницы нет.

Металлический ящик потряс еще один сильный толчок. Сенешаль хмыкнул. Нона поняла, что они больше не движутся вниз. Дверь открылась навстречу куче других клеток, это походило на самый странный зоопарк в мире. Нона никогда не видела таких странных машин, они совсем не походили на нормальные машины дома. Огромные сооружения за железными решетками, как будто кто-то боялся, что они вырвутся наружу, громко гудели. С прутьев решеток свисали длинные ленты из черной ткани, такой древней, потертой и хрупкой, что казалось, она распадется, если на нее подышать.

– Что случилось с этим местом? – прошептала Пирра, но, к счастью, ее услышала только Нона.

Умирающий старик прохрипел:

– Мы забаррикадировались за Анастасиевым монументом. Здесь остались сестра Канаса и дьякон Давит. Почему они бросили свой пост?

– Господи, сестра Канаса еще жива? – испугалась Кириона. – Она присматривала за мной на костяном дежурстве. Если вы используете сестру Канасу в качестве последней линии защиты, насколько плохи на… ваши дела?

– У сестры Канасы, зловредная ты дурочка, окровавленная ты слизь, есть то, чего тебе всегда не хватало, – пробулькал Крукс, – вера и преданность.

– Возможно, но зато у меня есть то, чего всегда не хватало сестре Канасе. У меня колени работают.

Старик проигнорировал это.

– Здесь никого не тронули. Никого не взяли. Канаса и Давит должны быть живы. Это безопасное место, сюда еще никогда никто не прорывался, – добавил он с таким видом, как будто полагал неприятную толпу перед собой захватчиками.

– Ну, кельи по главной артерии должны выдержать, – сказала Пирра, – там длинный коридор с взрывозащитными дверями по обеим сторонам.

Это разозлило Крукса:

– Кто ты, незнакомец, кому ведомы тайны Анастасиевого монумента?