Нона из Девятого дома

Пол, который шел рядом с Пиррой, уставился на узкую спину стоящей принцессы и спросил:

– Гидеон, где мы?

– Верхний уровень, площадка для шаттлов. Ровно посерединке.

– Молодец, Нона, – сказал Пол.

Нона не чувствовала, что сделала что-то заслуживающее похвалы. Она просто сидела за рулем и почти сдалась.

– Я не специально, – мрачно сказала она.

Пирра сказала:

– Ни один ликтор не добился бы такой точности. Я не уверена, что Джон… не уверена, что Джон, точка. Мы с Гидеоном не смогли бы этого сделать. Правда, в мое время этой площадки не было, ты приземлялся на станции, из которой они сделали тюрьму, и спускался оттуда на лифте. Но что такое мы видели в Реке? Это не номер Седьмой.

Принцесса Кириона Гайя отошла от них на несколько шагов и словно бы плыла во мраке, похожая на призрака в белых одеждах. Не оборачиваясь, она обнажила клинок.

– Тихо, – велела она.

Лапша ее проигнорировала – она лаяла в грузовике, как всегда делают собаки, чувствующие угрозу. Остальные послушно помолчали несколько секунд.

– Я ничего не слышу, – ровно сказала Пирра.

– Я тоже, – сказал Пол.

Кириона издала звук, который прозвучал почти весело, и сказала:

– Хорошо. Я пошла. Идите за мной, или, вероятно, умрете. – Прохрустела по гравию и исчезла из поля зрения.

Пирра и Пол переглянулись. Пол снова вскарабкался наверх и что-то сказал людям. Произошел короткий разговор – слух Ноны стал очень нечетким, и она не смогла разобрать ни слова, но никто не кричал, – а потом Пол спрыгнул вниз, а пандус пополз наверх. Пирра перехватила Нону поудобнее и вместе с Полом пошла за трупом принцессы.

– Страсти не пойдет? – спросила Пирра.

– Она должна оставаться с Эйм, а Эйм контузило во время аварии. С ними все будет в порядке.

– Честно говоря, я надеялась на вторую пушку. Как дела у Шестого? Твоя… Юнона…

– Мы вне радиуса воздействия Зверя. Танергии полно. В грузовике несколько высококвалифицированных некромантов и собака. Волнуйся лучше о нас.

– А я и волнуюсь, – сказала Пирра.

Шли они долго. Ноне очень хотелось спать, но она боялась засыпать. Позвоночником она ощущала все тот же странный настойчивый позыв или боль. Она смутно отметила, что Пол и Пирра больше с ней не говорили. Они не разговаривали и друг с другом, просто медленно шли в темноте. Раньше Пирра развлекала бы ее, отпускала дурные шутки и говорила что-то вроде: «Детка, еще минутка, а потом ты понесешь меня». Кажется, они не думали, что Нона в сознании, хотя у нее были открыты глаза.

Единственный раз, когда кто-то заговорил, это была Пирра. Она вдруг сказала:

– Темно, как в заднице.

– Да, – согласился Пол, как будто это было невероятно остроумное замечание.

– Вспоминаешь атмосферу Девятого дома?

– Не-а.

– Надо бы сказать Анастасии, что гирлянда лампочек ничего бы не испортила. Могли бы сделать их в виде черепов, в фирменном стиле. Правда, она всегда говорила, что череп – самая скучная кость.

Они шли дальше, и Нона чувствовала, что боль становится сильнее, а еще чувствовала что-то одновременно знакомое и неприятное, что извивалось где-то впереди. Она потянулась к этому мыслями. Много маленьких штук, которые она уже видела раньше, но совершенно не хотела видеть снова. Перед глазами плыли серые тени, и ей показалось, что она увидела профиль Пирры, – она на самом деле увидела профиль Пирры, потому что становилось светлее. Они шли к свету: холодное белое зарево в конце туннеля становилось все ближе.

Они вошли в комнату. Это оказалась большая круглая комната со стенами из темного камня. В арочных нишах в стенах сидели скелеты в темных бесформенных одеяниях. Нона разглядела все это в свете мощного электрического фонаря, похожего на фару грузовика. Фонарь лежал на полу и отбрасывал во все стороны длинные угловатые тени. Принцесса-труп Кириона Гайя стояла посередине комнаты с обнаженным клинком, наполовину мокрым и красным от крови. Вокруг нее валялись в нелепых позах трупы. Нона разглядела шесть или семь, закутанные в черное, как и скелеты. В глубине комнаты стояла прямоугольная клетка выше человеческого роста, выкованная из железа, как решетка в парке.

У клетки лежал крупный человек в странных потертых металлических доспехах и черной мантии поверх. Кажется, это был самый старый человек, которого Нона видела в жизни, а она коллекционировала стариков примерно так же, как собак: старики в молочной лавке, в рыбном магазине, старухи из авторемонтной мастерской. Он был старше любого из них. Его лицо выглядело так, будто пыталось убежать от собственного скелета. Вокруг него лужей растеклась темно-красная кровь.

Его древняя голова мотнулась в сторону, и он посмотрел мимо Кирионы на Пирру – на Нону – и сказал голосом, скрипучим от мучительного, благоговейного трепета:

– Моя госпожа… моя госпожа, вы наконец вернулись.

Пол подошел к старику и начал его разглядывать. Сдернул черную мантию, обнажив ряд синюшных порезов на шее и след от укола на груди. Старик поднял морщинистый кулак и, не говоря ни слова, ударил Пола в ухо.

– Пошел вон, – прохрипел он, – нарушитель. Незнакомец. Дурак. Ничего со мной не делай. Не трогай меня.