Нона из Девятого дома

– Я бывала тут до монумента, – рассеянно пояснила Пирра, – детскую красила. В мятный цвет. Слушай, если твоих стражей тут нет, значит, они отступили за ту хрень, которую вы выстроили. Пора идти. Как мы планируем двигаться?

Пол уже подошел к окровавленному лежащему старику. Под огромным древним телом легкое маленькое тело Камиллы Гект согнулось вдвое, но, к удивлению Ноны, Пол легко нес старика, как будто он был размером с Нону или вообще с Кевина.

– Это позорит Девятый дом, – взвыл старик.

– Его уже не опозорить, – возразила принцесса.

– Двигаться мы так можем, – сказал Пол, – но вот сражаться я уже не смогу.

– Нав, давай вперед, я прикрою зад, – сказала Пирра, труп принцессы отозвался: «Хорошо» – и Нона громко рассмеялась. Она чувствовала себя как будто пьяной.

Услышав смех, старик посмотрел на нее с откровенным смятением и упреком, а потом лицо сделалось замкнутым, перестало выражать ужас и трепет и выражение его сильно изменилось. Старческие пятна на коже и глубоко запавшие мрачные глаза делали его похожим на маску скелета. Нона отвела взгляд и обнаружила, что принцесса тоже странно на нее смотрит.

– Ну раз ты смеешься над шутками про задницу, все не так плохо. – Пирра прижала ее к себе.

Нона не хотела говорить ей, что в ее теле происходит что-то ужасное с того мгновения, как у нее заболели рука и сердце. Она плотнее прижалась к Пирре, чтобы согреться, потому что совсем окоченела, и поцарапала руку об молнию куртки. Она долго тупо смотрела на красную ссадину и маленькие лоскутки ободранной кожи. Принцесса-труп держала перед собой фонарь, пока они долго шли по ледяному туннелю – яркий белый свет отблескивал на необработанном камне и на очень старых металлических украшениях. Нона боялась этих украшений до смерти, а потом поняла, что это кости, вклеенные в камень. Это было ужасно.

Крик эхом прокатился по туннелю, и все вздрогнули, но все же дошли до конца. Выход из туннеля перекрывала белая решетка. Когда свет в конце туннеля столкнулся со светом фонаря, Нона разглядела, что то, что она приняла за крашенный в белый металл, на самом деле было свежей, слегка розоватой костью, покрасневшей с обоих концов, где она врастала в стену. Из-за костей выглядывала кучка стариков в черном. Испуганные лица были закрыты нарисованными масками: белые черепа на черном фоне.

– Стоять, – велел кто-то дрожащим голосом.

– Это я, – сказала принцесса. – А где Агламена?

За решеткой показалось самое асимметричное существо, которое Нона встречала за свою короткую жизнь. Послышалась лающая команда, и кости решетки раздвинулись, изогнувшись так, как никогда не изогнулись бы металлические прутья, обнажая внешний слой кости. Теперь Нона видела человека ясно. Ее лицо покрывали шрамы, до которых Табаско доросла бы годам к восьмидесяти-двумстам. Оно походило на свечу, которая горела несколько часов. Из этих наплывов плоти выглядывали зоркие надменные глаза.

Одна из ее ног ей не принадлежала (Нона заметила, как забавно она двигалась в бедре), но держалась женщина так же прямо и гордо, как Корона. В руках она держала копье черного металла длиной с нее саму. Наконечник ярко блестел на свету. Нона никак не могла отвести от него взгляд, у нее почему-то вспотели ладони и снова зачесалась шея.

Женщина рявкнула:

– Сенешалю нужна помощь. Ася, брат Климент, быстрее!

– Ты дура и сука и у тебя мозги протухли, Агламена. Лично я бы перед собой дверь не открыл, вдруг со мной что-то не так.

– Верно. Поставьте кого-нибудь с копьем на расстояние вытянутой руки и добейте его, если что-то случится. – И добавила себе под нос: – А если не случится, то тем более добейте.

– Да, маршал, – сказал один из людей в мантиях.

– Так точно, капитан Агламена, – сказал другой, в ржавых доспехах поверх мантии.

Крукс набросился на них так же, как на Пола, но, по крайней мере, Пола он больше не трогал.

– Канаса и Давит, – прорычал он, – покинули свой пост. Они попали в плен или сбежали, ушли другим путем, может быть, заблокированным, или…

– Успокойся. Сестра Канаса и дьякон Давит не из тех, кто покидает пост, – возразила старая солдатка, – я пошлю людей посмотреть. Здесь мы в безопасности, так что брось свои бредни, а то молодежь подумает, что ты совсем с ума сошел. Тайны и заговоры на каждом углу мерещатся.

– Овца, ведьма, сука старая, – разорялся Крукс, пока при помощи Пола протискивался в арку. Старая солдатка, которую звали Агламеной, с грустью посмотрела ему вслед.

– Для этого он уже слишком стар, – тихо сказала она, но затем встряхнулась. Критически оглядела Пирру, скользнула взглядом по Ноне, посмотрела на принцессу и снова вернулась к Ноне.

– Никогда раньше не видела столько монашек, – заметила принцесса-труп, которая явно была не в восторге от этого.

– Сестра Берта, подержи-ка, – велела Агламена и передала пику довольно мрачной девушке, которая выглядела не старше Чести. Берта едва смогла удержать эту штуку, и кто-то подошел ей помочь. Тогда старуха сказала:

– Девятый дом приветствует свою Святую Преподобную дочь.