Нона из Девятого дома

Она обнаружила, что совершенно одна в спальне, и запаниковала, пока не увидела одежду Камиллы и Паламеда, повешенную как обычно. Но рядом никого не было: ни Кэм с планшетом, никого. Это было первое утро на памяти Ноны, когда у нее не потребовали рассказать сны. Потом она услышала, что кто-то открывает кран, и раздались утешительные звуки мытья посуды.

Но это была не Пирра, из-за чего Нона почувствовала себя обделенной. Она не знала, что делать, раз ей не говорят, что можно одеваться, но в любом случае она уже была одета. Мгновение она беспомощно лежала, пока шум мытья посуды не прекратился и в дверях не возникла Кэм с одним из сине-белых полосатых полотенец, которыми Пирра вытирала все подряд.

– Нажми красную кнопку и скажи диктофону все, что помнишь. Я готовлю завтрак. Нажми вторую слева, когда закончишь. – И снова исчезла.

Ноне это совсем не понравилось. В прошлом сне перемешались отсутствие Пирры и девушка из передачи, так что она теперь сомневалась, было ли у девушки из передачи лицо девушки из сна или это все был какой-то долгий кошмар.

Она подумала о том, что неплохо было бы найти фотографию для подтверждения, но Кэм велела ей записать себя, а она уже забыла, какую кнопку жать. Лицо ее запылало от смущения, поэтому она стала нажимать кнопки наугад, и диктофон издал ужасные звуки. Она убавила громкость, чтобы Камилла не слышала, как она облажалась. Затрещали помехи, а затем она услышала усталый голос Камиллы из динамиков.

– …тят, чтобы она стала Харрохак, Страж.

Снова пластиковое эхо кнопок. Ответил тот же голос, но не тот же человек. Дальнейший разговор состоял из странных пауз, как будто говорили актеры, которые никак не могли запомнить порядок своих реплик.

– Да, но нам нужно задаться вопросом: почему? Они ненавидят некромантов гораздо больше, чем рабов-зомби. Например, Юдифь Дейтерос. Зачем им ликтор?

Еще одна пауза, еще один щелчок.

– Чтобы убрать З.В.?

Пауза. Щелчок.

– Не думаю. Кажется, что З.В. скорее помеха их плану, чем сам план. Сначала казалось, что они оставили Дейтерос в живых, чтобы посмотреть, смогут ли они сделать из нее ликтора, но теперь я не знаю. Кажется, я верю истории Короны о том, что она – способ смыться отсюда… грубо говоря. Но им нужна Харрохак. По крайней мере, Ценой страданий точно нужна именно она. Не думаю, что крылу Мерва или надеющимся она вообще сдалась. По крайней мере, они на нее не полагаются. Мы снова возвращаемся к Гробнице, Кэм. Господи, как жаль, что я не вижу твоего лица.

Щелчок. Пауза.

– Посмотри в зеркало.

Пауза.

– Это не ты. Это я в тебе. Я продолжаю оборачиваться, чтобы увидеть тебя, но там никого нет.

Щелчок.

– Я знаю это чувство.

Пауза.

– Конечно, ты знаешь. Конечно, я говорю тебе то, что ты давно знаешь в глубине души. Я три четверти жизни рассказываю тебе то, что ты уже знаешь, и примерно одну шестую – то, чего ты не знаешь. И вот я здесь, в твоем теле, всего в нескольких минутах от пожирания твоей души. Камилла, это невыносимо. Я уничтожаю твою жизнь.

Щелчок. Пауза.

– Я бы взяла тебя с собой в любом случае.

Пауза.

– Что ты имеешь в виду?

Пауза. Щелчок.

– Я носила в себе тебя, Страж. И я носила память о тебе. Я предпочту тебя.

Щелчок.

– А как насчет ничего не таскать? Как насчет Камиллы Гект, независимой сущности? Свободной жить свою жизнь вне тени некроманта? Свободной от его планов?

Пауза.

– Ты думал, что это твои планы? Гм.

Щелчок.

– Я не могу даже думать о том, что использую тебя.

Пауза.

– Любовь и свобода невозможны одновременно, Страж.

Щелчок.

– И что, это можно любить? Просто находясь в твоей жизни, я придал ей смысла?

Пауза.

– Да.

Щелчок.

– Камилла, я серьезно.

Пауза.

– Я тоже. Ты мне это говорил.

– Мы одна плоть.

Щелчок.

– Я твой конец.

Пауза.

– Это не значит, что у меня есть право селиться в твоей душе. Я никогда бы не попросил об этом. У меня никогда не было на это права.

Щелчок.

– Конечно. Вот почему я дала его тебе.

Щелчок. Пауза. Пауза. Пауза.

– Надеюсь, ты знаешь, что я обожаю тебя, ученая.

Щелчок.

– Несомненно, Страж.

Пауза.

– Кэм, ты думала, что, если Нона на самом деле завершила слияние? То, что мы никогда не сможем распутать? Полностью закрытый гештальт?

Щелчок.

– Да.

– И как? Мысли?

Щелчок.

– Им повезло.

Еще одна пауза и тот же тон:

– Серьезнее. Сохраняй нейтралитет.

Пауза.

– Да, согласен. Принято.

Щелчок. Пауза. Пауза. Один из них заговорил, но Нона не смогла понять, кто именно.

– Насчет капитана и Короны…

А потом громко завизжали помехи, и запись сменилась собственным голосом Ноны:

– Вода-рот, вода-соль-рот…

И Камиллы:

– Во сне у них во рту соленая вода?

– Нн-нн.

– У тебя во рту?

– Мм-хм.

– «Да», если я все понимаю правильно, «нет», если нет. Соленая вода у тебя во рту?

– М-м. Да-а-а.

– Ты помнишь что-нибудь еще? – Еще через мгновение: – Лицо? Нона, ты показываешь на свое лицо?

Нона подняла глаза. Камилла стояла в дверях. Нона почувствовала, что щеки и лоб стали очень горячими, и она знала, что отчаянно покраснела, но лицо Камиллы сохраняло ровное выражение. Диктофон снова громко затрещал, и Нона яростно нажимала на кнопки, пока он не заткнулся. Тишина залила комнату, как холодная вода.