Нона из Девятого дома

– Сколько мне тогда было? – выпалила она, не зная, что еще сказать.

– Два месяца. Иди умываться. Завтрак почти готов.

Два месяца, отстраненно подумала Нона. Младенчество, когда она ничего не могла делать и еле говорила. Это было так давно. Ей хотелось сказать, что она ничего не слышала, хотя она явно все слышала, но Камилла уже исчезла. В порыве отчаяния она стала крутить плеер, пытаясь найти местную радиостанцию, смутно надеясь, что будет еще одно выступление или хотя бы музыка. Пирра умудрялась находить станции, где еще играли музыку. Она учила Нону танцевать.

И кому Пирра теперь будет шутить шутки ниже пояса? Нона не знала. Внезапно ей стало грустно, и она ощутила ответственность за то, что рядом не было никого, чтобы послушать шутки Пирры.

В этом святом, возвышенном и весьма смятенном состоянии ума Нона оглядела себя и обнаружила, что она очень грязная. В порыве мужества она обтиралась мокрой губкой, пока не избавилась от грязи, запекшейся крови и пыли. Из-за ледяной воды ее кожа покраснела и покрылась пятнами. Она крикнула:

– Камилла, можно одолжить твою рубашку?

И с радостью услышала: «Конечно».

Она выбрала ту, что была немного великовата, зато приятно пахла Камиллой. Посмотрела в треснутое зеркало и решила, что прическа тоже сойдет. Косы немного растрепались, но все же выглядели прилично. Вооружившись таким образом, она вышла к завтраку.

– Садись, – сказала Камилла.

Нона села перед целым стаканом воды и миской с творогом с воткнутой внутрь ложкой. Жара уже становилась невыносимой. Крошечный холодильник жужжал так, будто был на последнем издыхании. Нона, очень желая быть хорошей, выпила всю воду и съела половину миски, подпитываемая самодовольством мученика, который так храбро себя ведет. Однако к тому времени, как она съела половину, ей стало совсем плохо, так что она положила ложку и сказала:

– Все.

И немного ужаснулась, потому что Камилла еле посмотрела на миску и кивнула.

Она хотела сказать: «Камилла, мне очень жаль, что я послушала твою секретную запись», но Кэм сидела перед ней и машинально совала в рот творог попеременно из двух мисок. Это было не похоже на человека, который будет ненавидеть Нону вечно, пусть даже в движениях ее рук и плеч было что-то странное и неловкое.

– Кэм, – сказала она, собирая остатки храбрости, – мы собираемся ждать Пирру дома?

– Нет, – сказала Камилла, – ее нет уже почти двадцать четыре часа. Я торчала тут все это время. Мне нужно посмотреть трансляцию и выяснить, где Пирра. Мы отправляемся на поиски.

– Ой! К ней на работу, на стройку? – Нона немного повеселела. – Думаешь, она просто задержалась и спала у кого-то на диване?

Камилла пресекла ее.

– Нет. Страж говорит, что сроки не бьются. Пирра вышла до часа, когда она должна была забрать тебя. Либо с ней что-то случилось, либо она куда-то свалила намеренно. Если намеренно, то ей пришлось решать очень быстро.

– Откуда ты знаешь?

– Оружие осталось здесь.

Даже Нона поняла, что это значит, что Пирра не собиралась уходить далеко. Пирра любила свое оружие. Затем Кэм сказала неожиданное:

– Мы отправляемся на космодром.

Нона испугалась.

– Кэм, на космодроме бардак, все так говорят, а ты сама говорила никогда туда не ходить, нас подстрелят раз двадцать.

Камилла сунула в рот последнюю ложку.

– Да, – согласилась она, – ты тоже идешь.

– Правда? Правда? Но я же никогда… Спасибо! Меня не застрелят! Кэм! Пожалуйста-пожалуйста, давай сначала зайдем в школу, я скажу, что пойду. Табаско и остальные остались совсем одни.

Увидев лицо Камиллы, она взмолилась:

– Я не уверена, что Ангел, ну, моя учительница, в безопасности, она вчера отвезла меня домой, она спасла мне жизнь, и я не могу уйти, не предупредив ее. Честное слово.

Она не ожидала, что Камилла будет колебаться. Она ожидала твердого нет. Но Камилла сказала:

– Хорошо. Страж хотел поблагодарить ее. Но, Нона…

Нона ждала.

– После этого ты, наверное, больше не пойдешь в школу и не увидишь друзей. Ты же понимаешь?

Нона расстроилась, но ожидала этого.

– Я знаю. Но я их люблю.

– Мы знаем, – сказала Камилла.

После этого Камилла пошла одеваться и прибираться в соседней комнате. Нона, сделав довольно много хорошего, решила сделать то, что ей никогда бы не позволили сделать в обычной жизни: она подошла к окну, тихо сдвинула жалюзи и уставилась прямо на большую синюю сферу, висящую в небе. Ей так редко приходилось смотреть на нее отсюда. Сфера висела над утренним горизонтом и вдруг издала низкий стон, призывный клич на грани слышимости. Еле заметный шепот без слов.

– Ты можешь мне помочь? – прошептала Нона. – Можешь что-нибудь сделать? Знаешь, где Пирра?

Но сфера только грустно мычала, как корова.

– Все в порядке, – прошептала Нона, – прости за вопрос. Только не делай ничего странного, ладно? У меня сейчас достаточно проблем.

Жалюзи опустились как раз к возвращению Камиллы, которая помогла Ноне влезть в куртку, натянуть рукава, шапку и маску и зашнуровать ботинки. Камилла надела темные очки, и они вышли в Здание, как самым обычным утром.