Нона из Девятого дома

– Корона, – крикнул кто-то новый. Нона уже слышала этот голос во время трансляции. Шаги, переходящие в бег. Что-то врезалось в Корону. Беспорядочные звуки – шорох ткани, всхлипывания, помехи в эфире, и Корона, совсем не похожая сама на себя, и второй голос, говорящий одновременно с ней:

– Не трогай меня. Не прикасайся ко мне.

– Тихо, милая, тихо. Мы здесь. У нас все в порядке. Я нашла тебя, дорогая.

– Господи, ты такая холодная. Он такой холодный.

– Он мертв, дорогая. Я здесь, внутри. Прости, прости меня.

– Как ты могла? Как ты могла?

– Пожалуйста, прикоснись ко мне. Я умру.

– Я тебя люблю. Я люблю тебя, я люблю тебя, я так скучала по тебе. Пожалуйста, окажись настоящей.

– Я настоящая… мы настоящие.

– Господи, Ианта, – сказала Корона, и ее голос снова изменился, – это отвратительно. Ты посмотри на него. Я тебя ненавижу.

– Нет, не ненавидишь. Ты всегда так говоришь. Не плачь, милая. Не смей плакать, когда я не могу плакать с тобой. Это нечестно. А я не могу плакать, если только не поработаю над слезными протоками вручную. Ты только посмотри на себя… ты такая красивая, даже с этими дерьмовыми побрякушками и секущимися концами. Заклепки, милая? Серьга для похудения?

Корона икала, рыдала и смеялась одновременно:

– Не смей. Не говори как Бабс.

– Ты сама знаешь, я всегда говорила как Бабс, за исключением тех случаев, когда Бабс говорил как я. Мы были честны.

– Иди сюда, любовь моя, – сказал голос, и рыдания Короны стали тише, а потом вообще прекратились.

Через некоторое время Корона сказала:

– Откуда ты узнала, что я здесь?

– А я не знала, – ответил другой голос, – сейчас мои люди прочесывают еще три планеты в поисках тебя. Я никогда не думала, что ты окажешься здесь. Боже, какой кошмар! Он решит, что я сделала это специально. А я ни в чем не виновата. Как ты оказалась на этом жалком астероиде, милая?

– Это длинная история.

– У меня полно времени. Ну давай же. Давай поговорим внутри. Да вылезай из машины, это безопасно. Я сейчас не совсем в форме, так что мне нельзя наружу. Давай скорее.

Икота утихла, и Корона настойчиво сказала:

– Нет. Мне нужна машина. Ианта… Ианта, мне нужна твоя помощь.

– Что угодно, но заходи внутрь.

– Нет, погоди.

Снова звон. Шаги. Открывающаяся дверца машины. Другой голос, нежный, но даже не пытающийся скрыть отвращение.

– Да ты издеваешься.

– Ей нужна твоя помощь, – сказала Корона.

Камилла подняла голову.

– Я полагала, что она покинула эту юдоль скорбей, – недовольно ответил другой голос.

– Харрохак тебе не говорила?

Голос стал холодным и жестким, как кубик льда.

– Харроу… что? Когда ты говорила с Харроу?

– Просто помоги мне затащить Юдифь внутрь. Вы должны помочь ей. Седативный эффект скоро пройдет. Ианта, ты единственная. Ианта, не смотри на меня так. Если будешь так на меня смотреть, я уйду. Хочешь меня, бери и ее, ясно?

Другой голос протянул с явным отвращением:

– Юдифь Дейтерос? Юдифь-дни-рождения-в-календарике-Дейтерос? Серьезно?

– Это синее безумие, Ианта, она не может…

– Юдифь Дейтерос, из-за которой ты при игре в «Женись, убей, реанимируй» говорила «реанимируй», потому что никто не мог понять разницу? Эта Юдифь Дейтерос?

Ценой страданий постучала по экранчику, нажала кнопку и коротко велела:

– Проверяйте подвал. Где охрана? Кто следит?

В динамиках Корона говорила:

– Я не могу… не могу просто дать ей умереть. После того, как умерли все остальные.

– Господи, дорогая, просто забудь. Никого не волнует Юдифь Дейтерос. Серьезно, в мои планы не влезает никакая Юдифь Дейтерос. Она окончательно сбрендит еще до ухода номера Седьмого. Ее приятнее убить. Две трети некромантов казарм уже мертвы. Осталось всего несколько человек, и вчера мне пришлось уложить троих, которые уже совершенно не соображали, а они выглядели значительно живее, чем Дейтерос. Прекрати так на меня смотреть. Как тебе мой наряд?

– Плохо, – холодно ответила Корона, – в белом у Бабса бледный вид.

– Подожди, пока не увидишь в этом меня.

– Да уж наверное.

– Я же говорю, перестань так на меня смотреть, – томно произнес голос, – да ладно, Корона, ты дуешься, а мне плевать. Я же теперь ликтор. Я видела, как сказали бы поэты, некоторое дерьмо. Я правда думаю, что тебе следует позволить мне ее усыпить. Я знаю, что ты сейчас думаешь. Ты думаешь, что можешь вернуться домой только победоносным героем. Ты ошибаешься. Во-первых, никому нет никакого дела до Юдифи, а во‐вторых, наш с тобой день рождения уже объявили государственным праздником. Не день «вступления в ликторство возлюбленной дочери Третьего дома», а день «безвременно ушедшей дорогой Коронабет». Когда я услышала, то чуть со смеху не умерла. Тебе неприятно, милая? Я не хотела.

– Ианта, пожалуйста, – тихо сказала Корона, – я столького не понимаю. О тебе. О том, что произошло. О Гидеон.

– То есть ты запомнила ее имя, – недовольно сказал голос.

– Я несколько месяцев провела в шаттле с ее телом. Я хочу знать, что происходит.

– Объяснять придется многое.

– Ты позволишь мне войти или прогонишь?

– А это зависит от тебя, дорогая.

– Ты о чем?