Нора

Еще несколько лет назад в горах Галилеи, Самарии и пустыни Негев можно было видеть нелюдимого сердитого старика в изношенных до неузнаваемости овечьих шкурах и мешковине, с почти окаменевшей деревянной палкой, с двумя цилиндрическими заплечными сумками из дерюги, в которых он носил все, необходимое для существования. Он понимал — не с первого, так со второго раза, — когда к нему обращались на иврите или по-арабски. Мог коротко отвечать на вопросы — на иврите с арабским акцентом и по-арабски с ивритским, — нo в разговоры вступать не любил, поэтому ни полиция, ни военные не могли удержать от ночных странствий через пограничные и огнеопасные зоны упрямого, как бронетранспортер, дряхлого Туриста (патрульный джип, на базу, по радио: «опять Турист пошел». База, джипу: «ну и пусть себе идет»). Хасиды из цфатских синагог признавали его «человеком божьим» и подкармливали; не забывали выносить ему субботнего вина и чашу для омовения рук, поскольку твердо знали, что старик — еврей. Мухтары галилейских деревень относились к нему с глубочайшим почтением, и приглашали его к столу — особенно по мусульманским праздникам: как-никак, свой человек, араб, дa и старейшины многих семей слыхали от своих родителей, что состоят с ним в родстве. Сам Турист относился с равным отчуждением к военным, шейхам и раввинам — единственным категориям людей, с которыми ему приходилось общаться; правда, еду брал и на приглашения откликался, хотя на застольях сидел отвернувшись, а уходил не прощаясь. Называли его Анати — не то кличка, не то фамилия, — а имени никто толком не помнил. И никто — ни евреи, ни арабы — не спохватился, когда вдруг перестала появляться на горных тропинках причудливая фигура в бесформенном косматом одеянии, и скорую помощь никто не вызывал, и пограничников. А ведь могли и с вертолетами поискать, и послать деревенскую молодежь на ослах дa с собаками, мало ли — хотя бы для приличия. Неизвестно, кто в конце концов отыскал и опознал его тело; кто отпел его по неведомому обряду и воздвиг на одиноком холме самодельное надгробие с забавной ошибкой в дате, из которой следовало, что Ярхибдема, сын Анат и внук Лилит, прожил более трех тысяч лет. Видно, не перевелись еще добрые люди на свете.

2. Девушка у окна