Норадреналин (СИ)

Сны. Это было первым, о чем он подумал после пробуждения. Небо в просветах листвы все также невнятно серело, совершенно не отвечая на вопрос времени суток, а он смотрел в эту густую серость и думал, что со дня плена не видел снов. Не считая Летти — то единственное чудесное видение, обернувшееся почти кошмаром алых глаз и пролитой крови. Интересно, почему? Отключение от сети, по идее, на это влиять никак не должно, но, вот ведь: Игнат не мог вспомнить и ночи до их пленения без снов, блаженных и кошмарных, желанных и отвратительных. А тут — как отрезало. Все-таки сеть? Или Джессика и ее непонятные эксперименты?

— Проснулся? — голос донесся откуда-то сбоку и снизу; Игнат потянулся, разминая затекшую спину, встал.

Сумасшедший мод сосредоточенно отжимался. Броню он снял, оставшись в одном комбезе, черный панцирь неаккуратной кучей валялся поодаль, венчала это безобразие поясная сумка поверх автомата, полупустая бутылка воды и пустые блистеры от таблеток и шприцов, комки смятого небрежно пластика.

— Проснулся, — подтвердил Игнат, подходя ближе и задумчиво разглядывая бугрящиеся мышцы. Мод казался ему тощим, казался слабым. Не таким. — Зарядка?

— Я не в форме, — Руж вздохнул, перенося вес на одну руку, убрал вторую за спину и продолжил. — Развлечения покинутых нами друзей не способствуют, знаешь ли.

— Это, — Игнат кивнул на смятые упаковки, — тоже чтобы вернуться в форму?

— Это — чтобы не свалиться снова. До ближайшей базы около восьмидесяти миль, недалеко, в принципе. Но я действительно не в форме, — он сменил руку, покачнулся. — Там лежит глюкоза и вода. Жуй, пей и пойдем уже отсюда.

Соблазн присоединиться к отжиманиям был велик, размяться прямо-таки хотелось. Игнат с минуту посмотрел на то, как ровно, по счету, сгибается и разгибается рука, как раздуваются и вытягиваются мышцы, одни и те же, свое тело мод контролировал идеально — и послушно пошел жевать сладкие таблетки и запивать их безвкусной минералкой. Все равно не получится так. Он слишком человек, тогда как Руж — Алек, вспомнилось вдруг, — слишком мод.

— Почему «Руж»? — спросил он, уже помогая закапывать пустые упаковки и бутылки.

Мод рассеянно улыбнулся, не отрываясь от их увлекательнейшего занятия: вогнал нож в землю по рукоять, подцепил, вытащил, повторил.

— Мне очень сложно это объяснить, не вводя людей в состояние ступора.

— Заинтриговал, — засмеялся Игнат. — Секретная информация?

— Давно уже нет, — мод вдавил мусор в ямку, утрамбовал землю и положил сверху слой срезанной травы. — Просто слишком странная и старая история. Французам тяжело было выговорить мой позывной, они перевели.

Во французском Игнат был не силен. Единственное, что вспоминалось: Мулен Руж — классика кино и девки в претенциозных нарядах. Он даже сюжет не помнил, но, кажется, там было что-то про продажную любовь.

— Ты не обиделся?

— Обиделся? — Руж недоуменно вскинул бровь, вытер об комбез перепачканные землей и травяным соком руки и начал надевать броню.

— Ну… — ассоциативный ряд тяжело поддавался объяснению, но Игнат честно попытался. — Мулен Руж — это же про шлюх…

— Бля! — мод поперхнулся, закашлялся, а потом заржал. Громко, но так искренне, что даже не обидно. — Игнат, я не перестаю благодарить судьбу, что ты молчал, пока у меня были ребра сломаны. Я бы сдох от боли.

Игнат укоряюще на него посмотрел, но не выдержал и усмехнулся сам, закидывая на плечо рюкзак и автомат:

— Ну, я же не знал, что моды бывают такие разговорчивые.

— Как и все бляди, — Руж хихикнул, осторожно раздвигая ветки и оглядывая местность. — Поболтать и поебаться — святое же дело. Пошли, вроде чисто.

— Как мы перешли с этимологии твоего прозвища на еблю?

Мод присвистнул, кинул на него быстрый, искрящийся весельем взгляд, продолжая бесшумно красться вперед:

— Какие ты слова умные знаешь, оказывается! «Э-ти-мо-ло-ги-я»! Сто баллов, лейтенант, давайте зачетку, — Игнат тяжело вздохнул, мод фыркнул и протянул ему руку, помогая взобраться на невысокий, но крутой холм. Нести чушь он, впрочем, не перестал. — А переход на темы «ебли», по моему опыту, является закономерным итогом любых дискуссий в мужских компаниях.

— Слишком глубокая мысль.

— А чего тут думать, тут трахать надо, — Руж широко улыбнулся. — Но, возвращаясь к твоему вопросу, лейтенант, нет, я не обиделся. Хотя привыкал долго.

— Лучше «Руж» или «Алек»?

— Да, мне без разницы. Аленкой только не называй, я от этого зверею.

Игнат неожиданно представил его агрессивным и красноглазым, в национальном русском сарафане, с кокетливо повязанным платочком, нарумяненными щеками — и заржал сам. В голос, почти до слез. Руж склонил голову набок, вскидывая бровь и насмешливо щурясь, словно зная об этом образе, сложил губки бантиком, причмокнул, вызвав новый приступ смеха, и посерьезнел.

— Все. Дальше очень тихо и очень быстро. Правила те же, что и на базе. Ясно?

— Ясно.