Норд, норд и немного вест

– Как там она. Жопа вообще. Как тень стала, смотрит вроде на тебя, а вроде как и внутрь, рассеянная, глаза опухшие, руки трясутся. Полы там помыл вчера, снежинок на окна наклеил, велел держаться и верить в лучшее. Надеяться. Потом и моя с работы подгребла, сидели там с ней на кухне и делали вид, что разговаривают о посторонних вещах. Странная это штука – надежда… Да, Вася?

– Жизнь вообще странная штука, вот что я тебе скажу, Гена.

– Это понятно. Но вот смотри, без надежды оно всё проще выходило бы, разве нет? Хорошо – значит хорошо, плохо – значит плохо. И приспосабливайся к этому плохо, учись жить в нём прямо сейчас, а то сидишь, сопли распускаешь – надеешься. К чему всё это? Потом же всё равно приспосабливаться. Я думаю, знаешь что, Вася – что надежду эту самую Пандора из ящика своего выпустила. Ну там, представь, крышку приоткрыла, а хитрюга эта аккурат сверху и сидела, на всех несчастьях верхом, и раз – выпрыгнула к нам. Пандора-то передумала потом, чего это, мол, я людишек-то, а поздно: вот она, надежда, с нами уже живёт и по свету шастает.

– Ну нас с тобой забыли спросить, когда эту надежду придумывали. И Пандору.

– Забыли, а могли бы! Уж мы-то насоветовали бы, как оно лучше сделать. Что там Миша?

– А Миша вчера подрался в садике, потому что они спорили, чей папка погиб, а чей домой вернётся, и там шкет какой-то утверждал, что его папка из штурманов и наверняка жив, а вот Мишкин, механик, точно погиб. Ну и помутузили друг друга. Воспитательница в шоке, молоденькая какая-то, в этом году только приехала. Примите меры, говорит Лене и той, второй маме. А те детей в охапку, да по домам – плакать, чтоб никто не видел. О, глянь, – командир. Товарищ командир! Товарищ командир! Подождите нас!!!

Оба бегом понеслись с сопки вниз, проваливаясь местами в снег и даже пару раз упав в мягкие сугробы, но не обращая на это внимания – спешили.

Командир стоял и ждал – знал, чего бегут. – Здра желаем! Ну что вы – узнали чего?

Третий их друг, Коля, возвращался (или не возвращался) на аварийной подводной лодке из соседней дивизии. Она давно должна была закончить поход и к 25 декабря вернуться, но потерпела аварию (пожар – было в сухом донесении) и её сейчас практически без хода тащили в базу. «Есть пострадавшие, остальной экипаж чувствует себя нормально», – было в том же донесении. И всё, молчание. Что такое «пострадавший» для сухого языка военно-морских донесений, никто толком объяснить не мог. Ломали руки, ноги, обжигались, переохлаждались, травмировали головы, но пострадавшими от этого не считались в достаточной степени, чтоб беспокоить этим штабы – это, если исходить из общего опыта. Вот сиди и гадай, как они там пострадали. А уж фамилий тем более было не добиться: не положено.

– Привет, ребята. Да ничего толком – связь есть, но про погибших не говорят. Сами-то знают наверняка, но не говорят. Семью проведываете его?

– Да, я вчера ходил, а сегодня Гена сходит.

– Держится?

– С трудом.

– Сын его как?

– Да маленький он совсем ещё, уверен, что плохого не бывает. Письмо Деду Морозу написал, чтоб папку ему к Новому году домой вернул. Я, говорит, хорошим мальчиком весь год был, маму слушался, кашу ел и молоко с пенкой пил, – Дед Мороз меня послушает.

– Дед Мороз, блядь, совсем не лишний в такой ситуации. Пригодился бы. Вы на Новый год собираетесь?

– Собираемся. Но она не пойдёт никуда. Сами к ним пойдём, наши жёны наготовят заранее, если будет из чего, и будем с ними встречать. Ну дети хоть поиграются, хули, праздник же.

– Правильно. Это правильно – молодцы вы. Вы знаете что, там в корабельной кассе есть деньги ещё, скажите помощнику, что я велел вам их отдать. Хер с ней с этой бумагой, канцелярщиной и картриджами, сделайте там нормально всё – мандаринов накупите, конфет. Детям чтоб хоть бы.

– Да не надо, тащ командир…

– Я спрашивал тебя, надо или не надо? Я как сказал – так берёте и делаете. Надо будет вас спросить – я спрошу. Что за неуместное стеснение? Зачем его демонстрировать в самых неподходящих местах? Верхний! Помощника мне вызови!

Пока Вася с Геной курили на срезе пирса, командир отдавал помощнику указания и тыкал в их сторону пальцем. Потом грозил пальцем помощнику и показывал им кулак. Помощник утвердительно кивал головой и строго смотрел на спецтрюмных, а в конце, нелепо даже для такой ситуации, отдал командиру честь:

– Есть, тащ командир! Лично проконтролирую! Оба ко мне! (добавил уже в сторону офицеров).

Офицеры в ответ показали ему ещё довольно жирные бычки, вопросительно пожали плечами и сделали вот так бровями; помощник понимающе кивнул, но строго смотреть не перестал – любил это дело. Дождавшись Васю с Геной, строго-настрого проинструктировал их по поводу того, в каких пропорциях следует потратить корабельные деньги на новогодний стол. Какие корабельные деньги? – уточнили Вася с Геной. А те, ответил помощник, которые вы получите у меня ровно через один час и двадцать минут, а сейчас я пойду наскребать их по сусекам и попрошу без опозданий, потому что я не механик и мне бока отлёживать некогда в отличие от.