«Нормандия». Гибель флагмана эпохи

«Я невольно волновалась, когда специальный поезд подвозил нас по вновь проложенным путям к заново выстроенной в Гавре специально для “Нормандии” пристани. Целая армия кинооператоров и фотографов расположились вдоль баллюстрады и всех перил деревянной лестницы, ведущей с железнодорожного перрона на верхний этаж пристани, откуда по широкому крытому трапу пассажиры перевозились на самый корабль.

При подходе поезда к месту назначения, защелкали аппараты, заработали камеры синема и мы уже поднимались по лестнице, запечатленные в сотнях снимков, которые нам так и не суждено было увидеть. У входа нас встретили бойкие шассёры[20], в красных узких курточках и круглых шапочках набекрень, как у любого первоклассного отеля на Риволи.

Один из них отобрал у меня саквояж и повел нас по бесконечным коридорам к середине корабля, где между отделением для туристов и каютами первого класса приютилась и наша каюта. “Как раз против центрального пожарного поста”, – с удовлетворением в душе заметила я».

Надо сказать, что на первый рейс «Нормандии» места забронировали около 1700 пассажиров, что практически равнялось половине вместимости судна. Минимальная цена билета для пассажира первого класса составила 275 долл., максимальная – 1400 долл. Пассажиры туристского класса платили по 138,50 долл. за внутреннюю каюту и на 2,50 долл. дороже за каюту с иллюминатором. Билеты для собак стоили по 20 долл., в то время как билеты для кошек и птиц в клетках стоили по 5 долл. каждый.

В списках пассажиров значились звезды сцены, экрана и коммерции – сливки общества 1935 г. Возможно, наиболее интересной персоной стал махараджа Капуртала, один из принцев Северной Индии. Махараджу сопровождал его второй сын, секретарь, слуга, камердинер и персональный повар-индиец, который путешествовал вместе с ними повсюду. Махараджа забронировал номер «Довиль», находившийся через холл от апартаментов мадам Лебрен. На борту, кроме Марселя Оливье и Анри Кангарделя, были Жан Дюнан и Макс Энгран в окружении своих же произведений. Парфюмер Жан Пату одарил каждого из пассажиров первого класса духами «Нормандия»{3} в стилизованных под корпус лайнера флаконах в стиле ар-деко. Был здесь и восьмидесятилетний Жак Калп, путешествовавший в 1883 г. ещё ребенком на борту La Normandie (первый пароход КЖТ с этим именем).

Однако, кроме «груза» пассажиров, «Нормандия» везла и кое-что еще. В специальном хранилище под присмотром двадцати вооруженных охранников находились 29 млн долл. в золотых слитках, которые не были подарком Америке. Фактически, Франция неохотно расставалась с этим золотом – оно было частью металла, массированно изымаемого у французских банков. Причиной подобному изъятию послужил многомиллионный дефицит бюджета и всеобщая потеря доверия к экономической стабильности страны.

На борт «Нормандии» поднялись многочисленные журналисты почти от каждой страны Западной Европы, стремившиеся в мельчайших подробностях сообщить миру обо всем, что могло произойти во время первого рейса. Они постоянно осаждали представителей «Френч Лайн», капитана Пюнье и всех других, кто мог официально сообщить, будет ли «Нормандия» пытаться завладеть «Голубой лентой».

Однако они напрасно задавали этот вопрос, ответ был одним и тем же: «Нет, мы не будем бороться за рекорд. Возможно, мы сделаем это в одном из последующих рейсов. В этом рейсе мы планируем поддерживать нормальную коммерческую скорость». Конечно, это было далеко от правды. Все, кто был связан с «Нормандией», желали её победы в борьбе за «Голубую ленту» для Франции, которая никогда ею не обладала. Но никто не хотел искушать судьбу, заостряя на этом внимание.

Как ни старалась КЖТ, рабочим не удалось в полной мере навести на судне порядок к выходу в первый рейс. Отыскав свою каюту (предположительно, это была внутренняя каюта № 398 на палубе «А»), Ольга и Владимир Юркевичи обнаружили в ней полнейший хаос: