Нормандский гость

— А молодцы франки, — говорил он Можеру, затягивая подпругу на брюхе лошади, — всегда найдут себе короля, и Гуго не худший из них. Что скажешь?

— Я не против него, но, по-моему, это свинство: менять династию на другую, если жив ещё один представитель старой.

— Ты о Карле? Слышал бы, как они набросились на него! Вот дурень, в самом деле, нашёл себе жену из милитов, будто других не было.

— Любовь слепа; она не рассуждает.

— Любовь? — Ричард внимательно поглядел на сына. — Разве это мужчина, что не может справиться с этим? Любовь — бабья прихоть, воин должен стоять выше этого и думать в первую очередь о том, кто он и чему предназначен, а не распускать слюни.

— Дело не в этом, — ответил Можер. — Всему виной Адальберон. Нашёл весомую причину. Никто бы и не вспомнил. Или короли у франков не женились на наложницах?

— Те не рожали наследников престола!

— Это другой вопрос и решаться ему не сегодня.

— Не пойму я, за кого ты? Ведь Гуго наш родственник.

— Мне он нравится, но его унесло ветром с востока. Не франки, империя выбрала им короля, и это противозаконно.

— Какого чёрта Каролинги бросились к её границам?

— Это их территория.

— Так не надо было её упускать. К чему проливать кровь людей, коли земля эта давно не твоя? Или им мало было других забот? С таким же успехом они могли бы вторгнуться в Нормандию, утверждая, что это домен короля. Так и было, но мы дали им отпор. Империя поступала так же, но они продолжали упорствовать, и бог наказал их, воздвигнув пень на пути последнего. Франки говорят, это был перст божий. Не вижу причин не верить им. Ты согласен?

Можер похлопал лошадь — крупного пегого мерина — по крупу:

— Мне жаль Карла.

— Мне тоже, но что поделаешь, господь отвернулся от него.

— Что, если он вздумает бороться?

— Лисице не одолеть слона. Но ты не потому ли остаёшься, что хочешь помочь ему?

— Его дело проиграно, поэтому он и замолчал. Что же до Лана...

Герцог подошёл ближе, взял сына за руку:

— Не можешь забыть своих баб? Уж не влюбился ли? В кого же, дочку или маму?

— Отец...

— Перестань! Ты мой сын и должен быть выше этого. Или мало у тебя любовниц, что ждут в Руане?

— Скажи им, пусть готовятся, я скоро вернусь.

— Не нагулялся, значит, — рассмеялся Ричард. — Вот ведь негодяй! Впрочем, если вспомнить себя, то перестаёшь удивляться. Что ж, прогуляйся по брюхам местных красоток, многие из них, думаю, мечтают иметь сына от такого Голиафа. Но не забывай и королеву-мать, она глаз с тебя не сводит. Откровенно — пара под стать, не гляди, что старше. Кусочек лакомый, Лотарь знал, какую выбрать.

— Она несчастна, — промолвил Можер. — И отчего-то влюбилась в меня.

— Вот и утешай её, пусть гонит прочь печаль.

— Ты должен её понять, отец. Или забыл, сколько горя ей выпало?

Ричард крепко обнял сына за плечи:

— Знаю, мой мальчик. И врагу бы не пожелал такого. Я пробовал её утешить, она упала мне на грудь, затряслась в рыданиях. И всё повторяла: «За что?.. За что мне эта кара?!»

— Она слишком много плачет, это убивает её. Вия говорит, вместо слёз она скоро заплачет кровью.

— Хорошая девчонка эта пастушка. Но ты ведь не влюбляешься в таких?

— Ни в каких. А пора бы уж, мне скоро двадцать четыре.

— Не торопись, успеешь влюбиться. Не забыл про невесту? В приданое за ней целое графство. И не таращи на отца глаза, он не шутит. Девчонка красавица и телом не дурна, я знаю в этом толк, надеюсь, ты веришь мне?

— Хм, хотелось бы поглядеть самому, — хмыкнул Можер.

— Поглядишь ещё, она от нас не уйдёт, пусть подрастёт немного. Но не затягивай здесь со своими женщинами, помни, по тебе сохнут десятки других и скучает Нормандия.

— Я её верный сын, отец, и люблю, как родную мать!

— Ты хорошо сказал, сынок! — Ричард стукнул сына по плечу. — Я горжусь тобой! Будь таким всегда. Защищай слабого и бей сильного, коли тот не прав. И люби женщин, хуже от этого не будет. Но знай меру; помни, я жду тебя.

— Я не задержусь здесь долго.

— Гуго приглашал меня поехать с ним в Париж. Он будет править там, город этот объявит столицей. Говорит, очень любит его и хотел бы, чтобы я у него погостил. Но не могу, дома не всё ладно: Бретань тянет руки к нашим границам; кое-кто из вассалов начал подымать голову. Необходимо укоротить побеги, пока не полезли остальные. Ричарда возьму с собой. Но мать останется, поедет вместе с королём, очень уж мечтает поглядеть Париж. Я оставил с ней отряд воинов, прислугу. Навести её, будет время, это недалеко. Посмотришь город — будущую столицу Франкского королевства.

И они обнялись на прощание.